Валька отчётливо понял, что произошло. На поезд он не сел. А значит…
Внезапно его отпустило. Ужас ушёл, на душе стало вдруг легко, и появилось даже некое любопытство. Его явно столкнули с платформы под колёса. И он, Валька, умер. Взял и врезал дуба, по-другому происходящее не объяснить. А этот весёленький антураж вокруг, надо понимать, чистилище. Или что там бывает после склеивания ластов.
— Дважды кретин, — отозвался внутренний голос. — Дублёнку тебе в чистилище что, в нагрузку дали?
Только сейчас Валька обратил внимание, что он вовсе не гол, как полагается всякому приличному покойнику, а, наоборот, одет в тот же наряд, в котором выскочил из прохудившейся деревенской избы. А прошибший его пот, получается, не от страха, а попросту от того, что жарко.
Валька скинул дублёнку, стянул вслед за ней свитер, упрятал его в рукав. Стащил с головы ушанку, утрамбовал её в рукаве вслед за свитером. Критически осмотрел утеплённые ботинки и, ввиду отсутствия сменной обуви, решил терпеть. Перекинул дублёнку через плечо и заорал что есть силы:
— Есть кто живой!!!?
С минуту Валька без всяческого успеха надрывал глотку. Затем выдохся, бросил дублёнку под ноги, уселся на неё и, уставившись на дом, принялся его изучать. Приближаться он опасался — был этот дом какой-то неправильный и излучал смутную угрозу. Неправильность была во всём. И в строго параллельных рядах прорезанных через равное расстояние в стене окон. И в прямоугольниках кремового цвета панелей, одинаковых, без единой щербины или выбоины. И в чёрных, вбитых через каждый десяток панелей дверях.
— Бред, — сказал Валька вслух. — Бред бредовый.
Он поднялся и, поборов страх, решительно двинулся к ближайшей двери. Осмотрел её — дверь как дверь, одностворчатая, чёрная, с массивной серебристой дверной ручкой справа. Валька выдохнул, отжал ручку и рванул её на себя. Дверь отворилась — бесшумно, даже не скрипнула, и Валька, прижавшись спиной к косяку, опасливо заглянул в проём. То, что он увидел, было настолько нелепым, что перекрывало по степени вложенного идиотизма всё остальное. Никаких лестниц, этажей, перекрытий за дверью не было. Вообще. А была за ней ещё одна улица, точно такая же, как предыдущая, и точно такой же дом, как два первых, по другую её сторону.
Это не дом, понял Валька, это всего лишь стена. Бессмысленная, бесконечная стена с бесполезными, несуразными окнами во всю длину. Кремовая. Вот же чертовщина. И, надо понимать, то, что напротив, тоже стена. Валька рысью пересёк улицу, которая, как выяснилось, оказалась вовсе не улицей, а коридором. Отворил такую же дверь, через которую только что проник, и убедился, что открывшаяся панорама идентична двум предыдущим.