Игоряшка взял бумажку и так и остался стоять посреди комнаты, когда она уходила.
Мучился он два дня – преодолевал прожитые годы, рефлексировал, не звонил. Я тоже мучилась страшно, нарезая, как дельфин, круги вокруг телефона. Ни одного своего возлюбленного не ждала я потом так сильно, как этого вынутого мной из небытия крановщика. Мама ничего не ждала, потому что не знала. Я ей не сказала, а то бы вдруг она совсем перекрыла мне эту инициативу.
КУЛЬМИНАЦИЯ!
И вот я была вознаграждена, наконец, узловым событием этой истории! «Вдруг раздался гром небесный телефонного звонка!»
– Алё! – сказала я и почувствовала, что сердце колотится в горле.
– Катю можно попросить? – сказал уже знакомый мне голос – адресат моего молчания.
– Сейчас. Подождите минуточку.
– А, хорошо, я подожду.
Конечно, раз уж всю жизнь ждал.
– Мам, тебя.
– Кто там?
Так я и сказала – кто. Чтобы она ответила: «Скажи – меня нет дома».
– Не знаю. Тебя.
– Сказала б, что меня дома нет… Алё…
Весь остальной разговор я пыталась полностью восстановить по маминым фразам, которые слышала из соседней комнаты. Потом мама, впрочем, сама мне всё рассказала. Она всегда мне всё рассказывала.
– Катя… Это Игорь… Ну, который в одном дворе с тобой жил… Всё детство… Помнишь?
– Конечно…
– Ну, вот… Давно не виделись. Да?
– Давно.
– Может… повидаемся?..
– Знаешь, как я изменилась…
– Это не важно. Я тебя с тринадцати лет любил… У тебя характер был… порывистый и нежный… конечно, нежный… Ты всегда была для меня самая-самая… В такой беретке красной бегала…
Тут мама очень смутилась и не знала, что ответить.
– Приятно быть для кого-то первой красной береткой… ой, то есть первой любовью, – наконец, сказала она и постаралась перевести разговор в шутку: – Ах, мужчины все такие обманщики!
– Я тебя не обманываю! И никогда не обманывал.
– А кто письмо стащил, в котором мне предложение делали?
– Военный?
– Да. Он потом на другой из-за этого женился. Я всё не отвечала и не отвечала. А он чересчур горячий был, самолюбивый…
– Извини… Кать… Я один, и ты одна. Давай будем жить вместе.
– Да ты что… Ты ведь меня тридцать лет не видел. Я постарела. Ты ужаснёшься.
– Это ты ужаснёшься… А ты ещё чувствуешь себя женщиной?
– Как это?
– Ну, если я тебя, например, поцелую, тебе будет приятно?
– Ну, не знаю. Это надо попробовать.
– Приезжай ко мне. Посмотришь, как я живу…
– Лучше ты ко мне.
– Мы с тобой всего один раз в жизни-то и поцеловались. Надо бы и второй.
– А первый – когда ты в армию уходил?
– Да. Еле уговорил тебя вечером выйти.
– Что ж, армия – такое дело.
– Я тебя прижал, а ты как-то вывернулась.