— Ишь как изломали тебя окаянные. Ничего, дай срок, вернется покой в твою душу.
Даша, не выпуская Митиной руки, опустилась на табуретку.
Егорка, пятясь, покинул комнату, и полковник снова заговорил. Его голос звучал как течение глубоководной реки; серебристое сияние над головой покачивалось и меняло очертания, словно поддуваемое ветерком. Он поздравил их с тем, что они находятся в зоне отчуждения, где не действует власть супостата. Если они не таят в сердце зла, то бояться им больше нечего, у них будет время, чтобы заново понять смысл земного бытования и самим решить свою дальнейшую судьбу.
К Даше он обратился отдельно и сказал нечто такое, от чего «матрешка» зарделась, как маков цвет.
— Беду твою вижу, девушка, но шибко не кручинься. Любовь все превозмогает.
Даша метнула быстрый взгляд на Митю.
— Любовь тут ни при чем, господин Улита. Это физиология. С ней не поспоришь.
— Про умные слова забудь, они для того придуманы, чтобы правду темнить. Пятерых детишков родишь, помяни мое слово. Нам солдатиков много понадобится.
После этого Даша затуманилась и умолкла, а Митя остро ощутил, что наступил час откровения и, если он им не воспользуется, другого раза может не быть.
— С детишками понятно, господин полковник, — сказал он с вызовом. — И с любовью тоже. А со мной что будет, хотелось бы удостовериться.
— Наскучило вслепую жить, отрок? — усмехнулся Улита.
— Давно наскучило, — согласился Митя.
— Спешить не надо. Сперва доложи, что в клюве принес? Что велел передать Истопник?
— Зачем спрашиваете? И так ведь знаете. Вы же всю информацию слили.
— Нет, Митя, не всю. Твой Димыч не дурак. Он предусмотрел, что можещь в нехорошие руки попасть. Кое–что заблокировал намертво.
— Разве такое возможно?
— Почему нет? Чужая душа потемки. Наука вершки соскребла и почила на лаврах. Но много в человеке такого, что ей неподвластно. И никогда подвластно не будет. Ты, Митя, лучше ответь на мой вопрос, не тяни.
Сияние над головой полковника потускнело, почти исчезло, но что это означает, Митя не знал.
— Не гневайтесь, господин Улита, — ответил он в тон допросчику, — но если вы впрямь о чем–то не дознались, значит, Димыч не зря подстраховался. Мне велено до Мар- фы–кудесницы добраться, ей лично передать весточку. Кем буду, если нарушу указ?
— Будешь кем и есть, отрок. Странником всесветным.
Митя затаил дыхание.
— Что за странник такой? По этапу погонят?
— Странник — это не путь, а судьба. Она дается не по достигнутой цели, по неизбежному промыслу. Не по уму и заслугам, по вере сердечной.
— Путано. Не понимаю.