В этот момент сама миссис Барнетт, словно почувствовав, что речь зашла о ней, постучала и просунула в дверь свою остренькую мордочку.
— Простите, что перебиваю вас. Том, звонил Рори Армитадж, Джил заболела. Ты не мог бы подойти к ним прямо сейчас?
Для Барнетта слова жены были как спасательный круг для утопающего.
— Конечно, уже иду, — он вскочил. — Вот видите, суперинтендант, рад был с вами познакомиться, — он сунул Алану руку.
Макби едва успел пожать ее перед тем, как хозяин буквально вылетел из комнаты.
* * *
Когда Алан Макби позвонил у дверей домика аббата второй раз за этот день, Рори Армитадж, которому ночью пришлось принимать отел у коровы, сытно пообедав, устроился вздремнуть в старом кожаном кресле. Кресло это считалось его личной собственностью и благополучно пережило многочисленные попытки Джил выбросить его на свалку.
Рори вытянул свои длинные ноги, сложил руки на животе и с сожалением подумал, что, наверное, стареет, а ведь ему только сорок четыре. Раньше, бывало, его поднимали с теплой постели среди ночи, и до утра ему приходилось возиться в вонючем хлеву или стойле, но это его нисколько не беспокоило. Он возвращался домой, принимал душ, плотно завтракал и встречал новый день свежим, как цветок. Теперь все не так, и дело не только в бессонной ночи. Он постарался убедить себя, что его усталость вызвана тем, что он перенервничал из-за машины. Да и кто бы не перенервничал? А тут еще, вдобавок ко всему, этот полицейский, который в отпуске не нашел лучшего занятия, чем приставать к людям с дурацкими расспросами.
— Не очень-то похоже, что он найдет что-нибудь, — сонно пробормотал Рори. — Хоть бы нашли, кто мою машину изуродовал. Да и этого, пожалуй, не смогут. За что я плачу налоги, интересно?
Немного поворчав по поводу напрасной траты правительством денег налогоплательщиков и найдя в этом, подобно многим британцам, странное удовлетворение, он задремал.
Его разбудил, как он сказал потом, «рев трубы Иерихонской».
Он сел в кресле, не понимая что происходит.
— Чеччилось?
Вопль повторился. Он доносился откуда-то из сада за его домом. Вслед за воплем послышался топот ног, неуклонно приближающийся к дому. Рори вскочил и подбежал к французскому окну, выходившему в сад.
Его жена неслась к нему с белым как мел лицом, открытым ртом и выпученными глазами, причем обе руки были подняты над головой.
Рори рывком распахнул стеклянную дверь и заорал:
— Что происходит, черт возьми? Ты что, привидение увидела?
Она, рыдая, бросилась к нему в объятия, хватая раскрытым ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова. Он обнял ее, прижал к себе, осторожно подвел к своему креслу и усадил. Она полулежала, закатывая глаза и беспомощно раскрывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.