Мередит только собралась поделиться своими впечатлениями о картине, как Сэди громко произнесла с осуждающими нотками в голосе:
— Не знаю, что вам нужно, но я по горло сыта неожиданными визитами! Я от этого даже заболела и хотела бы, чтоб меня, наконец, перестали изводить люди, которым, очевидно, больше нечем заняться!
— Я пришла не для того, чтобы изводить вас, — сказала Мередит, наверное, не совсем искренне. — Я пришла спросить вашего совета, если хотите. Думаю, вы сможете мне кое-что объяснить.
В темных глазах Сэди вспыхнуло бешенство.
— Совета? Вы имеете в виду информацию? Я ничем не могу помочь ни вам, ни кому бы то ни было еще, понятно? Кажется, люди думают, что я могу объяснить любое несчастье, произошедшее в Парсло-Сент-Джон. У меня складывается впечатление, что кто-то другой, но только не я, располагает информацией подобного рода. Рассказывают про меня полиции всякие басни и небылицы! И не только полиции, журналистам тоже. Вы видели, что они написали? Это клевета, вот что это такое, и я должна бы подать в суд на того, кто это сочинил! — она многозначительно посмотрела на собеседницу.
Мередит надеялась, что за ней никакой вины нет, но даже если и есть, порой лучшая защита — нападение:
— Мне рассказали, что все считают вас местной ведьмой, и в этом нет никакого секрета. Вы не опровергаете это и даже не пытаетесь прятаться. Я была удивлена и не очень-то поверила, но в разговоре с инспектором Крэйн случайно упомянула об этом. — Сэди фыркнула. — Это все, что я сказала ей, потому что это все, что я знаю, — закончила Мередит.
«Ну, не совсем все, — подумала она. — Но это все, в чем я готова признаться».
Сэди, казалось, немного успокоилась, но все равно еще смотрела с подозрением.
— Я не говорю, что это были вы, — неохотно произнесла она. — Но кто-то рассказывает ужасные вещи. Ритуальные убийства, представляете! Сколько всякого вздора несут, а ведь не имеют ни малейшего понятия даже о разнице между древним культом и сатанизмом! — на ее лице появилось подобие улыбки. — Но нам веками приходилось сносить подобные нападки, так что нет ничего удивительного в том, что я пострадала так же, как другие страдали до меня.
— Кто другие? — спросила Мередит.
Сэди короткой пухлой рукой приказала ей садиться и села сама. Между ними оказался низенький столик с остатками скромного обеда. Кастрюля с лапшой и влажный пакетик чая в кружке, — отголоски цивилизации, которые никак не вписывались в окружающие предметы старины. Возможно, Сэди действительно неважно себя чувствовала после мучительного допроса полиции, и нехорошо надоедать ей. Мередит подавила в себе чувство неловкости.