Теперь о человеке всё можно узнать за полчаса – при условии, что человек этот запутался как минимум в одной социальной сети. Моя однокурсница Ольга Х., укатившая в Париж на четвёртом курсе журфака (и на четвёртом же месяце беременности), вернулась в виртуальную Россию несколько лет назад – мы с ней долго переписывались, взаимно одобряя взаимно невыразительные фотографии, и, в конце концов, решили встретиться. Это, конечно, риск – соглашаться на свидание с сорокапятилетней ровесницей, и понимать, что не сможешь в этой встрече ничего отредактировать, стереть и отфотошопить. Но я всегда доверял обстоятельствам – а они сложились таким образом, что под новый год у моего приятеля горел давно проплаченный тур. Его жена попала в больницу с воспалением легких, сама горела с высочайшей температурой, так что им было не до парижей. А у меня имелась открытая виза и, главное, я понимал, что, оказавшись дома, всё равно пропью эти дебильные зимние каникулы. Знать бы раньше – взял бы с собой Алису, но она ещё двадцать пятого декабря улетела с подругой в Таиланд – и теперь каждый день присылает фотографии: слоны, крокодилы, подруга, похожая сразу на слона и крокодила (умная, умная Алиса!), ананасы и пляжи. Я разглядываю только те, где Алиса одна и в купальнике. Красивые фотографии. Красивая девушка.
В конце декабря весь Париж сидит по домам, театры и музеи закрыты, но я ведь не по музеям приехал ходить, а спортивные каналы есть в любом отеле, как и «ви-фи» (так у французов называется «вай-фай»).
С Ольгой Х. мы договорились на второе января: как раз прилетит её мама, посидит с детишками, пока мы будем ворошить прошлое. Вилками в салатах.
Последний день старого года я провёл в отеле в полном одиночестве, не считая полутора тысяч моих виртуальных друзей, наблюдать за которыми веселее, чем за рыбками в аквариуме. Накануне затарился в супермаркете – купил даже специальный пирог, который французы съедают всей семьей на праздник. К этому пирогу прилагается картонная корона, а в тесте спрятана маленькая фарфоровая фигурка, – кому она попадётся, у того весь год будет удачный.
Фигурка досталась мне, как, впрочем, и весь пирог. Она чуть больше зуба, а изображает, по-моему, лошадь – но изображение это довольно-таки условное, как у тех современных художников, которые не научились рисовать, но к искусству их все равно мучительно тянет. Как меня всю жизнь тянуло к футболу, хотя кому не дано играть – так это мне. Хуже был разве что Лёня Яковлев, но играли мы оба – страстно делали то, к чему не имели ни малейших способностей. Лёня стоял на воротах. Вратарь, голкипер, варя.