Багровое лицо Григория бледнеет, как будто закат неожиданно для всех сменился рассветом.
Мама, стараясь не смотреть на блюдо с ватрушкой, продолжает рассказ:
– Так вот, к нам залезли в квартиру и вынесли всё самое ценное. Дочка была тогда в десятом классе, Андрюша служил в армии.
– Работали по наводке, – включается папа. – У нас тут был проходной двор, а мать привезла с собой и технику, и кожаные вещи, тогда очень ценились кожаные вещи, помните, Григорий Юрьевич?
«Проходной двор» – обидный, но при этом вполне заслуженный намёк на юных приятелей, которые, действительно, водились тогда у них в квартире в непомерных количествах. И как могло быть иначе? Дикие, пустые времена, а тут возвращается родительница из длительной загранкомандировки, и привозит с собой целый контейнер соблазнительных штуковин – телевизор, двухкассетник, видеомагнитофон, плеер, да много чего было… Дочь красотой не славилась, но после триумфального маминого возвращения все окрестные мальчики буквально ломились к ним в дом. Японский телевизор, кожаная куртка, купленная для брата, который в армии – ну ладно, чё ты, дай потрепаться или хотя бы сфоткаться! Подружки млели от варёных джинсов, кружевных туфелек и вышитых бисером кофточек из ангоры – всё это были послания из другого мира, зримые свидетельства того, что он существует. Вещи, Григорий Юрьевич, значили в те времена гораздо больше, чем сейчас, вы согласны?
Григорий кивает: конечно, я тоже так считаю, а смотрит при этом на фарфорового зайца, вцепившегося в свою морковку, как в последнюю надежду. Заяц стоит за стеклом мебельной «стенки», и глаза его расширены от ужаса.
«Вот уж не думал, что мы с тобой ещё когда-нибудь встретимся», – думает Григорий.
Семья, сплочённая неотмщённой обидой – воров так и не нашли! – по очереди, как в кино, где должен высказаться каждый – вспоминает дерзкое ограбление, а Григорий – о том, как ходил четверть века назад по этой квартире – и думал, зачем таким простым людям столько классных вещей? И какими же надо быть дебилами, чтобы не врезать нормальные замки – они с Пуделем открыли входную дверь чуть ли не шпилькой. На квартиру навёл кто-то из знакомых Пуделя – сказали, девчонка учится до двух, а родаков никогда не бывает дома по вторникам и четвергам. Пудель оставил машину под черёмухой в соседнем дворе, и вот они поднимаются на четвертый этаж – сильные, молодые, не правы, но вправе… Это была одна из многих квартир в том году, странно, что Григорий её вспомнил – неужели из-за фарфорового зайчары, который не видал ничего слаще своей морковки?..