– Ладно тебе. Не плачь, – смягчился водяной, хотя руки до сих пор зудели от желания отшлепать строптивую дочь. – Всем известно, если тебе что любо – не держи крепко, отпусти. Если твое, обратно к тебе и вернется.
– А если не вернется? – завыла в голос обезмуженная русалка.
– Значит, не любовь это была, а так… баловство одно. Обман чувств, словом, – успокаивал ее водяной. – Как тогда с таким век вековать, дуреха? В ненависти, что ли, жить будете?
Маришка всхлипнула, вырвалась из отцовской хватки и исчезла в воде, только хвост русалочий мелькнул.
– Мамке жаловаться поплыла, – закручинился водяной, чей нос нестерпимо зачесался к неминуемым неприятностям. – А ты, вампир, если соврал нам, лучше сам из лесу уходи… иначе не жилец ты будешь… не жилец, – многозначительно добавил хозяин вод и запустил неудавшимся зятем куда-то вглубь леса.
– Хорошо полетел, – одобрил бросок водяного леший. – Быстро обернется. Ну а как других искать станем?
– К ней пойдем, – тяжело вздохнул водяной.
– К ней? – внезапно севшим голосом переспросил Вяз Дубрович, и мурашки пробежали по его спине.
– Именно. К ней, – повторил водяной. – Больше некуда.
Высокий нескладный парнишка Намурас с голубовато-серыми глазами и целой копной непослушных, вечно всклокоченных волос был учеником мага. И не просто какого-нибудь странного старичка не от мира сего (такие маги, как правило, облаченные в видавшую виды мантию, напяленную по ученой рассеянности наизнанку, обычно сомнамбулой бродят по собственной башне, подслеповато щурят глаза и постоянно путают заклинания и составы зелий), а настоящего боевого мага. Флоднега знали, его уважали, а Намурасу завидовали все одногруппники без исключения. Ведь Флоднег вполне мог выбрать любого, а выбрал именно его, Намураса, крестьянского сына, чей дар обнаружился внезапно и практически случайно. В глазах родственников Намурас прыгнул выше головы уже тем, что умудрился поступить в академию. Везение, которое большинство односельчан приписывали не открывшемуся магическому дарованию, а исключительно жуткой пронырливости, якобы свойственной всей его родне. «Такие без мыла куда хошь залезут», – говорили односельчане. Намурас на эти слова не обижался. Большинство из односельчан дальше околицы никогда не ездило. Ну, в крайнем случае, на лугах коз пасли или на ярмарке в соседнем селе торговали, вот и все путешествие.
Флоднег же не ограничивался банальной муштрой собственного ученика, не задавал прочесть гору нудных научных трактатов от корки до корки, а брал с собой на реальные задания. Учитель справедливо полагал, что натаскивать будущих магов, решивших стать борцами с нежитью, нужно в боевых условиях на конкретных примерах. Правда, на деле охотиться на монстров оказалось далеко не так интересно и захватывающе, как это представлялось другим студентам. В основном Намурасу отводилась роль верного оруженосца при своем рыцаре. Флоднег, если пребывал в хорошем расположении духа, мог посвятить парня в подробности дела, если же нет, ограничивался тем, что просто гонял ученика за различными ингредиентами для зелий или приманок, заставлял заботиться об оборотнях и чистить оружие. Впрочем, другим об этом знать вовсе не обязательно. Поэтому после возвращения с очередного задания Намурас так беззастенчиво приукрашивал собственное в нем участие, что любая победа неизменно становилась результатом смелости и находчивости предприимчивого ученика, который и в бою смел, и пожрать не дурак. Неудача же целиком ложилась на плечи неловкого мага, что отчего-то постоянно путался под ногами у героического парня. Несмотря на многочисленные противоречия в рассказах, байки гораздого приврать студента пользовались неизменной популярностью.