Все, кроме Рихтеров, засмеялись. Но смех тут же утих, когда одна из девочек, которая стояла довольно далеко, чтобы мать могла закрыть ей рот рукой, выпалила:
– Вы сказали, что вы американец.
Я попробовал отшутиться, но на этот раз никто не засмеялся вместе со мной. Полдюжины винтовок нацелились в мою голову. Капитан поднял пистолет к моему лицу и спросил, правда ли это. Я клялся и божился, что ребенок выдумывает. Затем офицер повернул пистолет в сторону Элизабет, прижав дуло к ее виску. Он сказал мне, что если я лгу, то он убьет ее.
Я прикинул, что в любом случае вся семья погибнет, если ее отправят в концентрационный лагерь, но я не мог стоять и смотреть, как убивают Элизабет, особенно в присутствии девочек, только для того, чтобы отстоять свою ложь. Сохраняя мужество, насколько это было возможно, я сообщил на английском языке, что я горжусь тем, что я – американский солдат.
Время от времени я слышал рассказы американских солдат, которые попадали в плен к немцам, лишь для того, чтобы узнать, что те, кто задержал их, ненавидят Гитлера так же сильно, как они сами, и относятся с пониманием к освободительной миссии союзных войск. Я бы многое отдал за такую удачу. Они все смеялись и называли меня свиньей, а потом по очереди плевали в мое лицо. Когда солдаты насытились надругательствами надо мной, они обыскали господина Рихтера в поисках удостоверения личности. Потребовалось минут тридцать или больше для того, чтобы должным образом разобраться в его документах и сделать несколько звонков начальникам в Линц. В конечном итоге подтвердилось, что семья Рихтер не только евреи, но и то, что Авель в прошлом был профессором в Вене и находится в бегах с начала войны. Более того, маленький дом в Виндхаг-Фрайштадте вообще не их. Он является частью сети конспиративных квартир, созданной для защиты так называемых врагов нацистского режима.
Поимка кого-нибудь столь важного, как Авель, вместе с американцем, который выдавал себя за нацистского офицера, была скромным подвигом для немецкого патрульного наряда. Элизабет, которая не была еврейкой по происхождению, не очень-то рисковала, но это не имело значения, так как она вышла замуж за Авеля и родила ему детей. Ее ожидала та же судьба, что и мужа. Сорвав с моего тела немецкую форму, они погрузили и меня, и всю семью Рихтер в грузовик.
Примерно час мы двигались в юго-восточном направлении туда, где, как они в шутку сказали, находился наш «новый дом отдыха» Маутхаузен – один из крупнейших и самых известных лагерей смерти в Европе.
Первое, что привлекло мое внимание еще до того, как я зашел на огороженную территорию, был запах. Маутхаузен пах смертью. Внутри, за высокими каменными стенами, было не менее запоминающееся зрелище – повсюду, спотыкаясь, бродили худые как щепки тела, жалкое подобие живых людей. Это были скелеты, обтянутые кожей. Мне было трудно смотреть на них и в то же время невозможно было отвести взгляд.