Как одному мужчине сказать другому мужчине – другому отцу, что ты прекращаешь жизнь его дочери? Если ты живешь в Калифорнии, а он живет в Айдахо, то ответ прост – сделай это по телефону. К сожалению, какое бы ни было расстояние, оно не делает задачу проще.
– Октавиус? Это Итан.
– Доброе утро. Как дела у Анны?
Мы не разговаривали пару дней.
– Она… почти так же.
– Ах. А Хоуп? Как она поживает? Последний раз, когда я разговаривал со Стю, он сказал, что она прямо рвется отправиться в больницу.
– Я привез ее туда вчера. Она своего рода заставила меня это сделать.
– Послушай, я знаю, ты с самого начала решил, что от моего приезда будет мало толку, пока ее положение не изменится, но мне кажется, что мне тоже пора приехать ее повидать. Что скажешь?
Я знал, что это было прекрасное вступление для сообщения, которое я вынужден был ему донести, но я не мог подобрать слова.
– Хмм… да. Я думаю, что пора.
Несколько секунд на линии были слышны лишь помехи.
– Итан, ты так говоришь, словно у тебя что-то на уме. Не хочешь поделиться?
Вот оно. Я больше не мог уклоняться от неприятной обязанности.
– Да… вам надо приехать. На самом деле я бы хотел, чтобы приехало как можно больше родственников.
Он замялся.
– Звучит не очень хорошо.
– Да. Не очень. Много лет тому назад, когда мы еще жили в Москве, Анна и я составили завещания о продлении жизни. В них оговорено условие, что при такой ситуации, в которой сейчас находится Анна, мы не можем продлевать ее жизнь. Она посчитала, что месяц – это достаточный срок. Месяц, который уже…
– Настал, – мрачно добавил он.
– Да. Исходя из рекомендаций врача, мы решили, что вероятность выздоровления на данный момент ничтожно мала и согласно букве завещания… мы согласились приступить к реализации пожеланий Анны.
– Понятно. Когда?
– Они отключат диализ через пять дней. Возможно, она проживет еще некоторое время после этого.
Я слышал дрожь в его голосе, когда он тихо сказал:
– Я приеду попрощаться с моей малышкой.
Следующий звонок был дедушке Брайту. Разговор состоялся именно такой, как я себе и представлял. Он позволил мне выговориться, только изредка выражая свое сочувствие.
Как только я объяснил про завещание о продлении жизни и пригласил его и других родственников приехать проститься, я рассказал ему все, что произошло за то время, как он уехал в Орегон. Я с особыми подробностями поведал о том, как впал в состояние, которому сам дал название «трехднедельная безысходность», и как исчезновение Хоуп вытащило меня из этого мрака.