— Ты берега не попутал, Лещинский?! Сидра мне дай!
Бармен отвернулся и демонстративно принялся полировать коньячный бокал.
— Бунт, значит, да? — зло выдохнул Тихон. — Ну, дождетесь вы у меня…
Слез с табурета и пошел на кухню. Нельзя опускаться до склок с собственным барменом.
— О, явился, не запылился, — так прокомментировал его появление на кухне Михаил Александрович.
Тихон чуть не споткнулся о порог. Такое ощущение, что за те неполные сутки, что его не было, у него ресторан отобрали. По крайней мере, персонал вел себя так, будто Тихон тут не хозяин больше. Тин не хозяину «Тину».
— Саныч, налей, а? Знаю, у тебя наверняка заначка есть. Не может не быть.
Шеф-повар отвесил ему тяжелый взгляд. Поправил чисто профессорским жестом свои интеллигентные очки в тонкой серебристой оправе. И выдал.
— А половником по е*альнику не желаете, Тихон Аристархович?
— Чего?! — опешил Тихий.
— Шильцем в рыльце. Лопаткой по сопатке, — услужливо подсказывал Михаил Александрович. В руке он при этом сжимал тридцатисантиметровый немецкий «шеф», что как-то сразу добавляло его словам веса.
— Вы, мать вашу, совсем охренели! — взорвался, наконец, Тихон. — Забыли, на кого работаете?! Кто вам деньги платит?! Кто ваш хозяин?!
— Ты на моей кухне глотку не дери! — рявкнул в ответ Михаил Александрович. — Я пока еще тут шеф-повар, и на этой кухне хозяин — я!
— Чего с ним говорить, — раздался за спиной Тихого голос Леща. — Половником в лоб — и весь разговор. Или ножом уж сразу.
Тин резко обернулся. Мрачно посмотрел на бармена.
— Революцию тут устроить вздумали?!
— Угу, — невозмутимо ответил уже Никодим, тоже подтянувшийся на кухню. — Стачку. Забастовку.
— Я вам устрою стачку! Без выходного пособия!
— А я уже заявление об увольнении написал, — ехидно ухмыльнулся Лещинский. — Меня в «Самшит» давно зовут. Вазген Аргамович — человек приличный, семейный, не то, что это…
Тин устало привалился к косяку кухонной двери. Они стали его преследовать — косяки и дверные проемы.
— Садись, давай, — смилостивился шеф-повар. Кивнул в сторону разделочного стола. — Рассольника тебя налью. Тебе сейчас кисленького и горячего — самое оно.
— Тарелку с горячим рассольником ему на голову, — не унимался Алексей.
— Или в штаны, — поддержал Виталий.
— Ссс… сердобольные такие! До слез прямо! — огрызнулся Тихон.
— Крокодильим слезам не верят!
Тин вздохнул. Ничего не сказал больше и прошел к столу.
Рассольник был вкусный, горячий и от него полегчало, как от самого лучшего лекарства.
— Вот что же ты бухаешь, если не умеешь, — нож шеф-повар почему-то все не выпускал из рук, и так и пристроился с ним в ладони — напротив Тихона. Рядом, не спрашивая разрешения, устроились бармен и метрдотель. Просто районная партийная тройка на разборе дела! — Не умеешь — так не пей. Вот дурак дураком ты пьяный, Тихон Аристархович. Да еще и болеешь вон как потом. Не умеешь — так и не берись.