Литераторы и музыканты, художники и инженеры, врачи и ученые в трудные часы своего творчества с ружьем или без него часто уходят в тайгу за советами, за помощью. Русские леса помогали творить, делать открытия Чайковскому и Павлову, Шишкину и Пришвину, Ломоносову и Менделееву. Сибирская тайга служила научной книгой Ползунову, Щапову и Обручеву.
Мысли о тайге помогли забыть о жажде. Только в двенадцать часов, когда во рту пересохло так, что не поймешь, чего больше хочется — пить или есть, — на пути попался маленький ручеек. Утолив жажду прозрачной ледяной водой, шагаю дальше, высматривая поляну, где бы отдохнуть и пообедать. Рядом с живым ручейком идти веселее и, кажется, легче.
Но мой попутчик шаловлив, как семилетний мальчуган. Он то прыгает со смехом и звоном по ступенькам галечника, то проваливается вниз и надолго исчезает под толщей мха, то спрячется в густых пожухлых зарослях папоротника, то опять, выскочив на открытое место, с веселым говорком прыгает по валунам.
А желанной поляны все нет.
Но, что такое?.. Лес вдруг без опушки оборвался и ручей шел на широкое пространство, заросшее изуродованными низкими и корявыми сосенками. Эти причудливые деревца, словно после страшного вихря, склонились в разные стороны, задрав кверху узловатые ветви.
Тороплюсь к удивительному месту, но., земля вдруг уходит из-под ног, и я вместе с нею с глухим всплеском по шею погружаюсь в обжигающую холодом муть воды… Ноги дна не достали… Роняю палку и взмахами рук стараюсь удержаться на поверхности мути… Тело коченеет, а мозг отказывается подсказать, что случилось, как выйти из беды. Инстинктивно стремлюсь плыть обратно, туда, откуда шел, но на том месте, где я несколько секунд назад шагал по земле стояла такая же муть, а дальше — грязно-бурый, почти двухметровый обрыв преграждал путь к тайге. Из стен обрыва на меня насмешливо глядели свежеобнаженные белые валуны.
Барахтаясь, стараюсь приблизиться к обрыву. В шею колет прилипшая хвоя, у самого рта, перебирая ножками, плавает паук, на всплывшем грибе нашел себе убежище черный жук, рядом плавает мокрая и маленькая утопшая белка.
Наконец я у обрыва. Зубами и закоченевшими пальцами, цепляюсь за космы свисающих корней, пытаюсь подтянуться, но мешок тянет назад, в воду. Снимаю и цепляю его за корень. С набухшей ткани стекает вода. В мешке весь запас соли!.. Тревога прибавляет сил, и я, мокрый и грязный, выбившийся из сил, выбираюсь по корням, как по веревкам, на твердую землю. Несколько секунд перевожу дух и с рюкзаком в руках робко — не провалиться бы опять — шагаю в лес, потом во всю мочь бегу от страшного места.