Средневековый индивид, выполняя множество традиционных ритуалов, видел в них свою подлинную жизнь. Индивид буржуазного общества, наоборот, проявляет повышенную чувствительность и даже неприязнь к тому, что кажется ему “заданным” извне. Это делает его “Я” гораздо более значимым и активным, но одновременно и гораздо более проблематичным.
Характерны рассуждения М.Монтеня, пытавшегося отделить свое “Я” от “заданной” социальной роли: “Нужно добросовестно играть свою роль, но при этом не забывать, что это всего-навсего роль, которую нам поручили. Маску и внешний облик нельзя делать сущностью, чужое – своим. Мы не умеем отличать рубашку от кожи. Достаточно посыпать мукою лицо, не посыпая ею одновременно и сердце… Господин мэр и Мишель Монтень никогда не были одним и тем же лицом, и между ними всегда пролегала отчетливо обозначенная граница” [4].
Разрушение феодальных связей расширяло сферу сознательного самоопределения индивида и объективно, и символически. Необходимость самостоятельно принимать решения в многообразных меняющихся ситуациях предполагает человека с развитым самосознанием и сильным “Я”, одновременно устойчивым и гибким. Средневековая мысль считает человека творением божьим. Ее гуманизм заключается в жалости и сострадании к бедному беспомощному существу, блуждающему во мраке, обремененному несчастиями, не знающему, как найти истинный путь. Для гуманистов эпохи Возрождения человек – прежде всего творец.
В “Речи о достоинстве человека” Пико делла Мирандола говорит, что, сотворив человека и “поставив его в центре мира”, бог напутствовал его следующими словами: “Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо и обязанности ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю” [5].
Разумеется, образ человека как творца самого себя был прежде всего идеологической программой. Крестьяне и ремесленники ренессансной Италии страдали от феодальной раздробленности, постоянных войн и просто от бедности, а сами гуманисты-идеологи могли существовать лишь благодаря покровительству государей или знатных особ. Тем не менее, эта эпоха действительно породила небывалое многообразие талантов и ярких индивидуальностей, “титанов по силе мысли, страсти и характеру”, используем образное определение Ф.Энгельса, послуживших таким же эталоном для последующих поколений, каким для самих гуманистов была античность.