– И несколько дней на развлечения оставьте, – посоветовал Никин папа, обнимая дочь, – в Диснейленд, что ли, сходите.
– Или в ночной клуб, – добавила Ника.
– Что?! – возмутился мой папа. – Ночью вы должны быть в пансионе. Под присмотром мадам Пуарэ.
– Икзектли, – кивнула Ника и нацепила солцезащитные очки.
Она вообще выглядела как суперзвезда: темные очки, белая водолазка и меховая жилетка, розовые унты. И накрашена, как всегда, – словно уже стоит под софитами. Даже жалко, что ей нужно будет потолстеть. Такая красавица.
– Не стойте на проходе, – попросил таможенник.
Он был бледный и небритый, весь какой-то невыспавшийся. Бедняга, начинать работу в шесть утра – это ужас, конечно.
– Проходите, – сказал он, – а то опоздаете.
– Идем, – кивнула Ника, но папа придержал меня за локоть.
– Слушай, – тихо сказал он, – только никаких историй! Хватит того, что вы едете одни! Никаких расследований, поняла?
– Я…
– Не волнуйтесь, мистер Арутюнян, – обворожительно улыбнулась Ника, приподняв очки, – мы всю неделю будем залечивать разбитое сердце вашей дочери.
– Что?!
– Вы идете или нет? – возмутился таможенник, подавляя зевок.
Помахав родителям в окошко, отделяющее зону таможенного контроля от зала ожидания (уходя в сторону эскалатора, мама все-таки выронила варежки, и никто, кроме меня, этого так и не заметил), я пробурчала:
– Обязательно было болтать про мое разбитое сердце?
– Сорри, хани, – вздохнула Ника, снимая очки, – я все забываю, что у вас с папой не такие открытые отношения, как у нас с моим. Я своему все рассказываю. Он, например, одобрил мое намерение потолстеть. Кстати, как думаешь, дьюти-фри уже открыт?
Она сняла унты и уложила их в пластиковую коробку.
– Думаю – да, – кивнула я, вытаскивая из кармана мобильник и укладывая его рядом с ее унтами. – Ты правда будешь лопать шоколад?
– А еще марципан, багеты, бриоши…
– Хорош! Я уже есть хочу!
– А вот сейчас и ограбим дьюти. Подашь бахилы?
Я взяла пригоршню синего целлофана, но вдруг почувствовала, как мои пальцы сами собой разжимаются и я роняю бахилы на пол.
– Могла бы и в руки подать, – проворчала Ника, наклоняясь за бахилами.
– Я… Я не знаю, как это получилось.
Я села на лавочку и принялась натягивать бахилы.
Подняла глаза и столкнулась взглядом с высоким парнем в зеленом свитере. Он стоял у аппарата, просвечивающего чемоданы.
У парня были темно-рыжие волосы и такие же бакенбарды. Бледное лицо, узкие глаза, под ними – темные круги.
Он снял с движущейся ленты пластиковую коробку, вытащил из нее ноутбук и уложил его в рюкзак. Все действия парень совершал не глядя. Потому что в упор смотрел на меня.