Спустя четверть века писавшийся для жены роман снова пришёл ей на выручку: телевидение купило права на экранизацию, и эти деньги позволили сделать ей операцию. Володя сказал мне об этом в Литературном институте, куда я много лет назад, став заведовать кафедрой творчества, пригласил его вести семинар.
Орлов долго отказывался. Он дорожил своим временем, он берёг его для своих романов, для друзей, для любимых книг, для пива, для футбола, о коем мог говорить часами, вообще для жизни, которую проживал со смаком и полнотой самоощущения, а тут тебе какие-то семинары. Но я уломал. И Орлов пришёлся ко двору. Его ученики, которые не чают души в своём мастере, тоже пишут романы – когда под Орлова, когда нет, но разве кому-нибудь из них придумать тему этюда, которую предложил однажды для абитуриентов Владимир Викторович: «Пьяная крыса утром на кухне»!
Он превосходный выдумщик и в то же время трезвейший – при всей своей любви к пиву – реалист. Реалист прежде всего по отношению к самому себе. «Я чрезвычайно уважительно, даже с трепетом, отношусь к слову «писатель», себя же держу в разряде сочинителей».
Я много раз слышал от него эти слова, но он ещё и увековечил их в одном из эссе, присовокупив, что из всех искусств более всего ценит музыку.
И музыка отблагодарила его сполна…
Трудно подсчитать, сколько изданий выдержал «Альтист Данилов» – и у нас, и за рубежом, – но где-то в начале второй, кажется, дюжины автор с изумлением обнаружил, что прототипом его героя является боготворимый им Бах. «Для меня он идеальный человек, – написал однажды Орлов. – Он был типичный бюргер, добывал блага для семьи, искал выгодные места для службы, любил пиво, лупил палками дурных учеников. А в своих творениях поднимался в небесные выси».
В небесные выси… Тоже своего рода пир, и тоже – в одиночку. Но на земле Владимир Викторович Орлов – человек, несомненно, узнанный.
Московский грустный маг
Литература / Литература / ЗОЛОТОЙ КАНОН
Замшев Максим
Теги: Владимир Орлов , Альтист Данилов
Впервые имя Владимира Орлова (1936–2014) я услышал в начале 90-х, когда учился в Гнесинском музыкальном училище. Однокурсница дала мне почитать переплетённый из «Нового мира» роман «Альтист Данилов». Конечно же, это книга, с которой Орлова стоит начинать. Начинать привыкать к его на особинку выстроенному миру, в который погружаться следует долго, ещё дольше надлежит в нём ориентироваться, чтобы в итоге определить внутри себя место для его пряной бесконечности.
Орлов – писатель потаённый, многослойный. Тогда на меня, читателя неискушённого, «Альтист Данилов» произвёл серьёзное эстетическое впечатление, местами заворожил и в то же время наметил в сознании воронку: передо мной явление необычное, не вполне классифицируемое и при всей интеллигентности городского тона необъяснимо природно-стихийное… «Альтист Данилов» прогремел в начале восьмидесятых. Посмею предположить, что читательская аудитория той поры млела от необычности образного строя, от редких в то время мистических аллюзий, от естественной индивидуальности персонажей, от намёков на тягучие конфликты советской жизни и несоветского искусства… В благостном саду советской литературы, где все деревья были посажены ровно, красиво и под внимательными взглядами руководящих ландшафтных дизайнеров, роман «Альтист Данилов» смотрелся дикорастущим кустарником с яркими и привлекательными ягодами. Но в девяностые, на фоне неконтролируемого потока самых разных книг, он высветился по-особому, совсем не так, как прежде.