Вауган ушел, не дождавшись моего возвращения, его завоевание тоже.
— Ориель совершил магическое действо, — объявила Пруди.
— Правда?
— Уверяю вас. И главное, вполне успешное. Заставил исчезнуть своего друга.
Я рухнул на диван в гостиной.
— Вы, как говорится, его переоцениваете.
— Он совершенно не подходит для подружки Ориеля, — просто заявила горничная.
— Он не подходит для подружки Ориеля, — повторил за ней я.
От Глоина мы так и не получили никаких новостей, карлик, несомненно, вернулся к себе. Вздохнув, я краем глаза заметил «Утро волшебника», которое купила Пруди и положила на мой письменный стол, а у меня пока не было времени просмотреть его. Заголовок передовицы был довольно резким.
«Не сошла ли с ума Ее величество?»
В статье рассказывалось о той идее, которая пришла в голову королеве по поводу празднования ее юбилея. Она просто-напросто хотела…
— Ради всех Трех Матерей, — воскликнул я, обращаясь к Пруди, — думаете, это шутка?
— Вы про тот ужас, который она хочет совершить над Колумбинским лесом? Не знаю. У нее был вполне серьезный вид.
— Совершенно повернутый, хотите сказать! Тут говорится, что работы по вырубке Колумбинского леса начнутся сегодня утром. Понимаете, Пруди?
— Ох.
— Что «ох»?
— Вы не должны так говорить о Ее величестве, мсье Мун.
— Почему же не должен? Да это просто старая коза. Нет, скорее, старая корова. Корова, точно… монументально. Да ее надо показывать в музее, в клетке, понятно?
Щеки Пруди стали напоминать пионы. Моя горничная искренне и глубоко уважала Ее величество — результат слишком консервативного воспитания, чувство любви и ответственности, уважение прошлого и все такое прочее.
— Понятия не имею, как только ей могло прийти в голову вырубить часть Колумбинского леса, — возмутился я, вставая, — Клянусь святой кровью Трех Матерей, надо сходить взглянуть на это.
Я взял пальто и направился к двери.
Пруди засеменила вслед, держа в руках мои перчатки и шляпу.
— И что вы хотите, чтобы я с этим делал? — Мой палец указал на шляпу.
— Я думала… Так как на улице совсем не жарко…
— Фьють!
— Ну, возьмите хотя бы перчатки.
— Ладно.
Я вышел на улицу. Она закрыла за мной дверь.
Мне пришло в голову прогуляться по опушке Колумбинского леса, чтобы хоть немножечко прийти в себя. Неужели королева действительно начнет эти работы? Такое казалось невозможным. Я подумал о феях, обитавших в старом лесу. Обо всех их шествиях в сопровождении светлячков и леших, которые проживают под сенью деревьев и чей хрустальный смех намекает на берега невидимых рек. Совершенно определенно, люди не могут совершить подобного преступления — влюбленные Ньюдона, близлежащие жители, которые каждый день прогуливаются вдоль высокой ограды, скользя взглядом по тенистой зеленой листве, — неужели они допустят, чтобы все это исчезло навсегда? Таинственные заросли, мирное переплетение ветвей вековых деревьев, покрытых снегом, тишина, легкие шаги маленьких человечков… Этот лес, он же из тех редких вещей в этом мире, которые стоят хоть каких-то трудов.