– Здравствуй, Дим, – протянул ему руку подошедший Табук.
Жест этот местным был незнаком, и его привнес гость из другого мира. Здесь при встрече друзей либо бросались в объятия, оглашая окрестности радостными воплями, либо использовали более приличествующий вариант: стоя лицом друг к другу, протягивали вперед руки и сжимали локти, при этом слегка переплетая предплечья.
– Здравствуй, Табук. Давно не виделись.
– Ты давно не приходил на Кровавый склон.
Что это? Никак в словах Табука сквозит обида? Впрочем, чего еще ожидать от человека, который из чувства долга целиком отдался работе, от которой не в особом восторге, и оказался забыт? Ну, допустим, не забыт, но и так тоже нельзя. Все работает как часы, металл поставляется в Новое бесперебойно. Соловьев уже не в первый раз замечал, что поступает неправильно, оставив своих товарищей без доброго слова, которое порой горы может свернуть. Но с другой стороны, забот и без того выше головы. Нет. Оправдание слабенькое. В будущем нельзя повторять эту ошибку.
– Ты же знаешь, дел слишком много.
– Знаю. Но мальчишки работают, не жалея себя, все ждут, что вот придет Дим, а они его удивят. – Хм… Похоже, не одни только мальчишки.
– Обязательно. Вот завтра же вместе с вами и отправлюсь.
– Я остаюсь, Дим.
– Да, я помню. Тогда я сам отправлюсь с ребятами, а ты пока будешь готовиться. Если отправимся в поход, вам с Гаруном многому нужно будет научиться.
– Я думаю, отправлюсь вместе с тобой.
– Конечно, – легко согласился Соловьев, понимая, что бывшему охотнику, а ныне главному металлургу хочется услышать доброе слово ничуть не меньше, чем мальчишкам.
В этот момент бубны зазвучали громче. Всяческие разговоры прекратились. Вынужден был замолчать и Дмитрий, поймав себя на мысли, что так и не выяснил причину сборища. Припомнив, что праздники обычно сопровождаются пиром и в преддверии этого действа над стойбищем всегда разносятся аппетитные запахи, он потянул воздух носом и… Ничего. Запахи съестного, разумеется, присутствовали, а как же иначе-то, ведь в рулах готовят еду, но это были обычные, повседневные ароматы. Нет пира? Тогда что же это за праздник? В этот момент ему особенно не понравилось то, что он понятия не имеет, какую именно волю должен явить великий дух.
Мысль эта запоздала как минимум на несколько часов: после того, как шаман начинал камлать, отвлекать его категорически запрещалось. В этот момент он взывал к духам, стараясь вызвать их на разговор, и вмешиваться в процесс таинства было крайне нежелательно. Случалось и такое, что шаман мог приостановить кочевье рода. Вот нахлынуло на него, затарабанил он в свой бубен – изволь пристать к берегу и ждать, если он не дал знать, что останется только с сопровождающими.