— Часть спасли. Сахар сгорел. Так сейчас и течет… — Она махнула рукой в сторону остатков дома. — Там ребятишки собирают.
В темноте, озаряемые только роями искр, поднимающихся в небо, копошились маленькие фигурки.
Опираясь на руку девушки, мужчина медленно поднялся.
— А что, бандиты все уехали?
Девушка махнула рукой.
— Двоих поймали: того, которого вы ударили, с усами, и еще одного.
— Где же они?
— Сидят там, — сказала девушка. — Я бы их всех убила, будь моя воля. Шесть раненых! Это только те, кого в больницу отправили. А сколько убитых! У моей мамы два зуба выбили. Как звери.
— Они, по-моему, здорово пьяные были, — сказал мужчина неуверенно.
— Конечно, — ответила девушка. — Хотя они и трезвые такие же. Тут в городе и днем сейчас ходить страшно. Меньше, чем вчетвером мы и не показываемся.
— А куда их решили, этих двоих?
Девушка сжала кулак.
— Их ребята отведут на станцию, там всыпят как следует и сунут в товарный вагон. Тогда они уже сюда не явятся… А я бы их убила. На них все набросились, но их Джефферс спас.
— Может быть, и верно, — сказал мужчина.
— Конечно, — девушка вздохнула. — Тут нас всех засудили бы за убийство. Когда бандиты или полицейские наших убивают, за это им ничего. А нам нельзя.
Мимо них прошла, прихрамывая, пожилая сгорбленная женщина. Девушка окликнула ее:
— Тебя тоже избили, Анна?
Женщина отмахнулась.
— Дубинкой по ноге. Ну хорошо, что продукты спасли.
Небо начало сереть. Близилось утро.
— А где эти бандиты? — спросил мужчина. — Посмотреть на них.
— Вот там, — показала девушка. — Пойдемте, я вас доведу.
Они подошли к маленькому домику. Под охраной трех рабочих, бандиты со связанными руками сидели на скамье. Один из них, бессмысленно уставившись прямо перед собой, заикаясь, напевал какой-то мотив. Он был, очевидно, совершенно пьян и до сих пор не понимал, что происходит.
Другой, черноусый, поминутно сплевывал кровь.
— Отведите меня в полицию, — повторял он. — Отведите меня в полицию. За самосуд вы ответите, — понимаете?
— Я тебе дам в полицию, — замахнулся на него один из рабочих с перевязанной головой. — Чтобы тебя сегодня же отпустили?
— Он нам сначала назовет, кто ему платит, — сказал другой, в обгоревшем комбинезоне. Мужчина узнал в нем широколицего, который первый бросился на бандитов.
— Никого я вам не назову. — Усатый сплевывал кровь. Его франтоватый черный костюм был весь в грязи. — Вы меня лучше отведите в полицию, а то вам плохо будет.
Широколицый оглянулся на подошедшего мужчину.
— Ну что, приятель, как голова?
— Прошла, — сказал мужчина.
Широколицый вглядывался в него.