— «Борода» совсем охренел, — пояснил расстроенный Юрка, — всё тыкал в нос двадцать шестым съездом КПСС, терзал душу какими-то недоработками, а в конце исправил два уничтоженных ДШК на три. А я даже не знаю — вчера мы хоть одно пулемётное гнездо разбомбили или нет!
— «Борода» — это наш полковник? — полюбопытствовал Герман.
— Да, позывной такой.
— А тебе какая разница, сколько пулемётов мы уничтожили.
— Разницы-то особой нет, только обидно, ведь все так делают, и не только в Афганистане, — согласился Юрка и добавил: — Ладно, буди Репу. Как придут Олег с Малышкиным, выезжаем в Джелалабад. «Борода» добро дал.
По инструкции находиться в городе можно было только в гражданском костюме. Герман решил надеть пиджак и свитер. Олег напялил вельветовую куртку, а сверху — меховую безрукавку. Репа выклянчил у Малышкина кожаное пальто «на вырост». Вся команда засунула за пояс пистолеты и загрузилась в «батон» — защитного цвета рижский микроавтобус с эмблемой Красного Креста. Пока собирались, пошёл дождь. Выглянув на улицу, Герман решил надеть тёщины полусапожки с ферганскими галошами. Перед выходом украдкой взглянул на себя в зеркале. Вид оставлял желать лучшего, однако опухоль на носу сошла, а вулканический прыщ обзавёлся белой головкой, что свидетельствовало о его скором извержении. «Ничего, после бани выдавлю», — подумал Герман.
В «санитарке» ехали пятеро: двое старожилов и трое новобранцев. Селиванов с Малышкиным объясняли неофитам правила поведения советских граждан за рубежом:
— ...не материться, на баб не заглядывать, детей в машину не пускать, стрелять только в крайнем случае.
Троица послушно кивала головами. Миновали аэропорт и вскоре въехали в городские кварталы. Джелалабад в полном смысле городом не был. Каких-то 60–70 тысяч жителей, одноэтажные дома с высокими глиняными стенами-дувалами, редкие каменные мечети и одиночные кирпичные дома городской администрации. На перекрёстках — регулировщики со свистками и жезлами. По всем углам — бесцельно слоняющиеся солдаты афганской армии поодиночке, но в основном — по два. Идут, держа друг друга за руку, и волокут спущенные на ремнях автоматы.
Изредка навстречу попадалась военная техника союзников. В основном бэтээры, облепленные улыбающимися солдатами афганской армии. Завидев «санитарку», военные начинали дружно улыбаться, махать руками, свистеть и клянчить у русских подарки. Пару раз каскадовский «батон» с трудом увиливал от ползущих на малой скорости торговых крепостей — «барбухаек». Огромные, неповоротливые, преимущественно индийские грузовики, переделанные в дорожные баржи для перевозки товаров, словно реликтовые мастодонты, обдавая угарными выхлопами, катили по кривым улочкам Джелалабада. «Барбухайка» — это русский новояз, словесная конструкция, образованная от афганского выражения «Б`ороу ба хейр» (иди себе с Богом). От оригинального тяжёлого грузовика оставались только двигатель, рама и частично — кабина. Типичный глобальный тюнинг с заменой рессор, кузовов и более мелких деталей. Машины обшивались декоративными металлическими цепями, тибетскими колокольчиками, а над кабиной возвышались крашеные фигурки местных святых и богов. Во второй «барбухайке» глазеющие по сторонам «каскадёры» с трудом узнали советский трёхосный карьерный КрАЗ.