— Берегись! — резко подавшись в сторону, завопил Олег. Струя, едва не задев брезентовый потолок, накрыла по параболе бронежилет Малышкина, висевший на кровати.
— Гера! Твою же мать! Ну кто так пьёт! — возмутился владелец «броника».
Виновник что-то невнятно бормотал в своё оправдание, украдкой вытирая осквернённый бронежилет вывешенными на просушку трусами.
— Может, «шампусику»? — участливо предложил позеленевшему товарищу спасительную альтернативу Володя Конюшов.
— Думаешь — поможет?
— А ты попробуй! — настаивал «коммунальщик», выливая игристый напиток из своей фляги в пресловутый нурсик.
— Третий тост за ушедших навечно! — прозвучала команда одного из ветеранов.
«Только бы не облажаться, — с ужасом думал Герман, — ну хотя бы не на этом тосте... И что это со мной сегодня?»
«Шампусик» недоверчиво вошёл в его горло, мягко обдал газом пищевод и... попросился обратно.
— Шалишь, сволочь, не пущу! — злобно беседовал с напитком упорный юноша. Он с хрустом закусил ананасом, который до сего дня видел только на картинках, обжигаясь, торопливо запихнул в рот горячую картошку и окончательно почувствовал себя победителем, когда доел холодную сосиску из открытой консервной банки.
— Ну, вот видишь... Ведь можешь, когда хочешь, — резюмировал Малышкин, открывая старый портсигар с барельефом Сталина на фоне Кремлёвской башни. — Н`а лучше, дымком затянись.
Герман неопределённо замычал, прикуривая дарёную сигарету «Прима».
Хмель уже ударил по мозгам «Каскада». Галдели все. Из обязательных тостов выпили за детей и родителей. Жён как-то проигнорировали. Два раза пили за победу. Ветераны постепенно доводили нюансы оперативной обстановки до сознания необстрелянных офицеров.
— Тут у нас всё просто, — журчал Юрка Селиванов, запуская пальцы в консервы со шпротами, — «духи» везде, куда ни плюнь. Только их уважать надо. Они свои деньги отрабатывают, а мы — свои.
— Постой, Юра, какие деньги, мы же страну защищаем от американцев, — перебил докладчика Конюшов.
— Какие, в жопу, американцы! — возмутился Селиванов. — Мы по дури сюда влезли, а теперь нам предстоит из дерьма лепить конфетку. И не слушай, что вам там в Союзе говорили. У нас в Афгане...
— Да нет же, Штаты хотели разместить здесь ракеты, — горячился Конюшов.
— Юр, дай я, — вклинился в разговор Малышкин. — Где тут ракеты разместить можно? Кто америкосам жратву возить будет? Как снабжать эти ракетные базы? Знаешь, Вовка, не звезди, если не соображаешь! Слушай Юрку, он думает, когда говорит.
— Так вот, я продолжу, — вновь привлёк внимание Селиванов, — «духи», значит, везде. Вот тут, в ста метрах, сразу за полем живёт Мулло Омар — командир тридцати — сорока нафаров. Ходит в Пакистан за оружием. Воюет подальше от дома. Здесь тихий, приветливый, всегда здоровается. А как ночь — живодёр, хуже некуда. Чуть дальше, справа — Азра-Джан, большой специалист по минам. У него только десять сабель. Слева, возле колодца...