- Прости, братец, - прошептал я и, обыскав труп, достал его документы.
Офицер оказался поручиком Стойко Видовым, военным юристом, прикомандированным к группе полковника Марьина. Хорошо это или плохо? Сразу определить трудно – разберусь по ходу, а пока никто не появился необходимо сменить личину, вооружиться местным оружием и переодеться.
Раздевать мертвеца было противно, и я этого не делал. Рядом валялись вещмешки, и я их подобрал. А помимо того снял с поручика ремень с кобурой и забрал его оружие: девятимиллиметровый пистолет, ручные гранаты, подсумок с боеприпасами и автомат, который был похож на советский ППД. После чего шмыгнул обратно в кустарник.
На дороге загудели моторы, приближалась бронетехника, чья именно, не видел. Главное – в кустарник никто не лез. Немного времени в запасе было, и я перетрусил вещевые мешки. Один принадлежал солдату, а второй поручику Видову. Внутри мелочевка, запасной маскхалат, чистое нательное белье, комплект униформы, патроны, несколько писем и фотографии красивой брюнетки на берегу широкой полноводной реки. Как я понял из подписей на обороте фото – невеста Видова.
Я переоделся в маскхалат, а затем выкопал под корневищами кустов ямку и спрятал свое имущество, оружие, снаряжение и боезапас. Оставил только кинжал. А затем расслабился и произвел смену лица.
Опыты с трансформацией собственного тела я проводил давно и сначала ничего не выходило. Но чем дальше, тем лучше результат. Сначала руки в клинки трансформировал – грубая работа. А месяц назад, когда встал вопрос маскировки, начал изменять лицо – сложно, но я своего добился.
Закрыв глаза, вспомнил мертвого поручика и представил, что мое лицо горячая мягкая глина. Сразу же боль. Нервные окончания отреагировали. Однако я смог заглушить неприятные ощущения, научился, и мысленно наложил на себя образ Видова.
Опять боль. Более резкая и неприятная. Захотелось завопить. Но я стиснул зубы и перетерпел. А через несколько минут открыл глаза, достал маленькое походное зеркальце, посмотрел на себя и увидел отражение Стойко Видова. Хорошо все вышло. Образ поручика прилип к моему лицу, вскоре я с ним свыкнусь, и его не нужно будет удерживать.
Поднявшись, осмотрелся. Схрон замаскировал так, что если не знать, где он, не найдешь. Форма сидит, словно по мне шита. Боеприпасы в подсумке. Оружие рабочее. Больше меня возле портала ничто не держало, и я направился на север, откуда доносилась глухая канонада артиллерийских орудий.
Двигался полями, через перелески и лесополосы, обходя стороной населенные пункты. Иногда выдвигался к дорогам и наблюдал. Видел бронетехнику ромеев и трупы словенцев. На привалах разбирал, чистил и собирал оружие, читал чужие письма и прислушивался к своему чутью. А ближе к вечеру напоролся на небольшую группу солдат царской армии, которые пытались выйти из окружения. Не спецназ и не разведка, самые обычные бойцы, пять пехотинцев. Они сидели на небольшой полянке, ели сушеное мясо и спорили о том, куда нужно идти. Язык похож на русский, с местным акцентом и вкраплениями присущих местных жителей словечек. Подстроиться легко и спустя полчаса, убедившись, что это не ловушка, я вышел к ним.