Пока шёл этот разговор, Константин Степанович, придерживаясь за привинченный к полу стол, запрокинув голову, рассматривал корабль и беззвучно шевелил губами, что-то подсчитывая.
— Боюсь, Игорь Никитич, — сказал он, кончив вычисления, что добраться до «Урана» мы не сможем.
Все насторожились.
— Наше вращение вызывает вес, почти в точности равный земному притяжению. От кабины до корабля двести метров. Сейчас её вес составляет примерно одну восьмую общего веса корабля. Значит, центр вращения системы корабль — кабина, где отсутствует тяжесть, находится от нас на расстоянии около ста семидесяти пяти метров. Чтобы туда влезть, надо затратить примерно такую же работу, как если бы на Земле подняться по канату на восемьдесят семь метров, то есть на смотровую площадку Исаакиевского собора! Какое же человеческое существо способно это сделать?
— Константин Степанович, вы всё перепутали! — вмешалась Капитанская дочка. — Трудно будет только в начале подъёма. С каждым метром вес будет уменьшаться, и большую часть пути можно будет проделать шутя.
— А что, если сделать какой-нибудь зажим, чтобы не соскальзывали руки? — спросила Галя.
— Глупости! — отрезала Маша. — Зажимом только повредишь изоляцию нитей обогрева, и всё полетит к чёрту.
— А кто же из вас полезет? — спросил Игорь Никитич.
— Я!!! — одновременно крикнули Маша, Максим и Галя.
— Все сразу лезть не могут. Да это и не нужно.
Игорь Никитич испытующе оглядел «младшую тройку» и остановил свой взгляд на Максиме.
Через десять минут одетая в скафандры команда «Урана», кроме Сидоренко и Синицына, которые остались дежурить, осторожно вылезла из люка пропускника и поднялась на верхнюю площадку кабины.
Максим подошёл к одному из натянутых тросов, подпрыгнул повыше, ухватился за него руками и, не торопясь, полез вверх. Он поднимался медленно, стараясь экономить силы.
С каждым метром его дыхание учащалось. На высоте двадцати пяти метров оно стало коротким и хриплым.
Максим остановился отдохнуть. Но пальцы на руках стали быстро неметь. Скорее ещё более утомлённый, чем подкреплённый остановкой, он полез дальше. Перехватывая трос руками и ногами, Максим спешил преодолеть самую трудную часть пути. Огромным напряжением воли он подтянулся ещё метров на пять. Частые судорожные вздохи вылетали из его груди.
Сохраняя мёртвое молчание, все напряжённо следили за подъёмом. Гале казалось, что она слышит гулкие удары Максимова сердца. Вот он ещё раз перехватил трос, делая отчаянную попытку подтянуться… И медленно пополз вниз. Обессиленные руки отказались служить, и он скользил всё быстрей и быстрей.