Лукришия припала к его плечу и завсхлипывала, но лишь на пару секунд, после чего принялась возбужденно расхаживать, тихо переговариваясь с Дейзи и Элис о том, у какого великого человека ей выпала честь побывать в женах (она именно так и сказала) в течение года и десяти с половиной месяцев.
Тут надо сказать, что писатель был даже рад, что не увидит его больше живым, поскольку мертвым он был гораздо симпатичнее, особенно с учетом того, скольких людей он сделал по-настоящему счастливыми. Кто по нему действительно скорбел, так это отставной злодей, но он понятно – он скорбел по себе. Посмотрим, он еще, возможно, попытается с похорон сбежать, чтобы скорей попасть домой и там устроить себе тотальный медосмотр.
– Вам всем надо поесть, – сказала Лукришия. – Я-то, конечно, есть не могу… Я теперь много дней не смогу есть. Я просто убита горем. И вы знаете, что я думаю? Я думаю, это неправда. Он был так полон жизни до того самого момента, когда это случилось, что я просто поверить в это не могу. Я не верю! Нет, не верю. Мне все кажется, что он вот-вот возьмет да и зайдет сюда этой своей неподражаемой походкой и скажет своим грудным неподражаемым голосом: «А вот и я, мой Персик». Он с самого начала стал меня так называть, еще с тех пор, когда мы были не женаты. Бедный Леандр, где ты теперь, дорогой мой, мой бедненький, чудненький лапочка?
Она кинулась на грудь отставного злодея, который стал утешать ее, но так, чтобы не злить жену. То и дело он на нее бросал затравленные взгляды, но вдова недолго его собой обременяла. Ей пришло в голову сказать что-нибудь еще, что-нибудь необычное и оригинальное, особенно для человека в трауре.
– Он был самым молодым из всех, кого я когда-либо знала. В его голове ни одной старой мысли и то не было! Ни одного старого чувства не было в его… – Тут она помедлила, колеблясь: ведь кто ж его знает, где у человека должны гнездиться чувства… и наконец решилась: – В его теле, в его чувственном юном теле.
– Но Лукришия, – вырвалось у Элис. – Как же мы будем есть?
– Вам надо, надо, надо, – опять завсхлипывала Лукришия. – А на меня не обращайте внимания: я теперь буду такая много дней. Я в полном отчаянии. Пожалуйста, позвольте мне заказать вам ужин. Оскар, миленький, я сейчас не способна говорить по телефону. Пожалуйста, закажите на всех.
Вопрос о том, кто что будет есть, злодей пытался задавать так, чтобы и в этом тоже проявлялась скорбь, но ответы звучали как-то очень уж обыденно – вроде жареного филея с картофелем по-лионски и зеленым салатом (это был заказ жены писателя, непроизвольно мстившей этим Лукришии, которая своим нарочитым актерством перешла уже все мыслимые рамки) или ростбифа с кровью и вареной картошкой, но главное, чтобы на первое был, конечно же, салат из лобстеров, это обязательно.