Выдергиваю его и начинаю осматривать. Ничего особенного, вот только на кончике был выгравирован символ, очень похожий на тот, что был на белом шаре. Выглядел он как отметка от трехпалой лапы, в центре которой находился глаз, обведенный кругом. Интересно, не видел я такого у солдат. К болтам я конечно не приглядывался, но все же символ запоминающийся.
От нового выстрела я уже ушел с легкостью, готовый к такому событию. Мои глаза сфокусировались на дрожащей фигуре той девушки, а я сосредоточился на мысленной речи. К моему удивлению, какой-то амулет, висевший на шее, вспыхнул похожим символом, создавая защиту вокруг разума и мешая моей мыслеречи. Усиливаю давление, похожим образом подключая силу своих молний. Главное, чтобы не сжечь мозги, как тому магу. Но если такое случится, то значит ей не повезло. Амулет внезапно трескается, а я еле успеваю сдержать силу свое телепатии, вовремя уменьшая ее напор.
— Еще раз стрельнешь в меня этой штукой, убью. Не провоцируй и я тебя не трону. Лучше займись своим товарищем, — к моему грохоту землетрясение добавился звук бьющих молний. От такой какофонии девушка роняет винтовку, и бухается на колени, зажимая ладонями уши. Но услышав мои последние слова, с тихим вскриком бросается в сторону звероподобного мужика.
А тот действительно был крут. Оглушенный, обожженный после вспышки того белого света, он все равно умудрился забить булавой последнего импа, размозжив ему голову в черную кашу. Сейчас этот герой лежал в бессознательном состоянии у стены, продолжая сжимать оружие в руке. Уши улавливали биение его сердце, и если ему сейчас оказать помощь, то такой точно выживет. Зверь, а не человек.
Подскочившая девушка тревожно начала суетится возле него, доставая разные баночки из поклажи, а я пошел обходить оставшихся людей. Обожженный раненный потерял сознание от боли, поэтому я, не задумываясь, проткнул его грудь своими когтями, попутно поглотив его силу. М-да, ее практически и нет. Люди слишком не питательны и слабы, а значит придется охотится на своих. Голод, который сейчас отступил, все еще маячил где-то на заднем фоне и это совсем не радовало. Заметив испуганный взгляд девушки, я оскалился в пасти, пугая ее еще больше.
— Этот уже не жилец, пусть хоть не мучается. А ты занимайся своим и не глупи. Я вижу, что он тебе дорог, — она снова вскинулась в страхе, но затем плечи опустились. Несколько секунд она безжизненно сидела, уставившись в никуда, но затем будто включилась. Руки ее запорхали, разрезая одежду с здоровяка и извлекая его из брони. В ход пошли мазь, баночки, ткань. Сколько это времени продолжалось, не знаю. Просто в какой-то момент она устало откинулась назад, облокотившись на стену. Рука его ласково поглаживала лежащего в бессознательном состоянии здоровяка, а глаза были прикрыты.