. Ада достала пачку сигарет, десять штук «Сеньор сервис», еще один подарок самой себе. Положила пачку на столик голубым парусником вверх, вынула сигарету и зажала ее между пальцами. Спичек у нее не было. Она попросит огонька у официанта, когда тот будет проходить мимо.
— Вы позволите?
Ада не заметила, как этот человек к ней подошел. Нос с ложбинкой — точно такой же, как и на подбородке. Рыжие волосы, светлые ресницы, серые глаза. Улыбаясь, он щелкнул серебряной зажигалкой. Ада прикурила, затянулась.
— Вы ждете кого-то? — спросил он.
Лет тридцать пять, прикинула Ада, не меньше. Одет в блейзер и клетчатую полушерстяную рубашку, на темно-синем галстуке вышитая эмблема. Это эмблема его полка, догадалась Ада. Значит, он воевал. Офицер, судя по всему. В руке он держал бокал.
— Вряд ли они уже придут, — ответила Ада, выпуская дым. — Слишком сильно опаздывают.
— Я могу составить вам компанию?
— Наверное, да. Очень любезно с вашей стороны, — согласилась Ада и добавила: — Но я здесь ненадолго.
Усевшись, он поставил бокал на столик и вынул из кармана сигареты.
— Меня зовут Уильям. — Он протянул ей руку через стол. Ада коснулась вытянутыми пальцами его ладони, он нежно пожал их, рука у него была теплой. — Кого бы вы ни ждали, они поступили глупо, не явившись. Сами не понимают, что они упускают.
Ада улыбнулась. Гладкая речь, как у джентльмена, и говорит он то, что обычно говорят в кино. Она не верила ни единому слову, но слушать его было приятно.
— А вас как зовут?
Ада. Расхожее имя, куда ни плюнь, везде будет Ада.
— Ава, — ответила она.
— Как кинозвезду?
— Не совсем. Хотя инициалы совпадают. — Ада слегка надула губы и посмотрела на него из-под ресниц: — Нет, я обыкновенная Ава. — Она быстро перебрала в уме знакомые фамилии: — Ава Гордон.
— Поверьте, в вас нет ничего обыкновенного. — Он поднял бокал: — За вас.
Он служил офицером. В ВВС, к концу войны в Берлине. Что там творилось, не передать. Ужасно, должно быть. Его отмечали в рапортах, представили к медали. Но никаких особых подвигов он не совершил. Держу пари, вы были храбрецом. Поначалу на гражданке было трудновато, отвык.
И здесь никто не хочет говорить о войне. Грустно, не правда ли?
— А вы служили? — переключился он на Аду. — Я так и вижу вас телеграфисткой, а кругом снуют с депешами штабные ребята.
Ада покачала головой.
— Земледельческая армия? — Уильям рассмеялся. — Вы не похожи на сельскую девушку.
— И опять не угадали.
— Ну чем-то же вы занимались?
— Я не могу об этом говорить. — И это было чистой правдой.
Затушив сигарету, Уильям наклонился к Аде: