— Леди обычно так и сидят, — прокомментировал Станислас. — Но ты и есть леди, Ада. — Он разлил имбирное пиво в высокие стаканы, вручил один ей и уселся напротив. — Очаровательная леди.
Никто еще не называл ее «очаровательной». С другой стороны, у нее и парня никогда раньше не было. Парень. Станислас был мужчиной. Зрелым, опытным. Ему по крайней мере лет тридцать, прикинула она. А может, и больше. Он подался вперед, передавая ей тарелку и салфетку. Существовало отдельное слово для такой салфетки, но Ада никак не могла его вспомнить. Дома на Сид-стрит такие вещички были не в ходу. Затем Станислас извлек из корзины курицу, какая роскошь, свежие помидоры и крошечные солонку с перечницей.
— Bon appétit[1], — улыбнулся он.
Как съесть курицу, не перемазав лицо жиром, размышляла Ада. Все сегодня для нее было внове. Пикник. Она принялась отщипывать мясо по кусочку и класть в рот.
— Ты будто сошла с обложки журнала, — сказал Станислас. — Журнала «Вог». Такая же красивая и загадочная.
Ада опять покраснела. Она потерла шею, притворяясь, что ей жарко, и надеясь, что Станислас не разгадает ее маневра.
— Спасибо.
— Нет, это не пустой комплимент, — продолжил он. — С первого же взгляда на тебя я понял: ты особенная. Все в тебе особенное. Внешность, то, как ты держишься, как одеваешься. Модно. Оригинально. А когда ты сказала, что создаешь одежду… О-о! Ты далеко пойдешь, Ада, поверь. — Он оперся на локоть, вытянул ноги, сорвал травинку и пощекотал легонько ее голую лодыжку. — Знаешь, где тебе самое место?
Ада покачала головой. Прикосновение травинки было приятным. Ей хотелось, чтобы он снова до нее дотронулся, провел пальцем по ее коже и она бы ощутила дыхание поцелуя.
— В Париже. Я так и вижу, как ты плывешь по бульварам и все оборачиваются тебе вслед.
Париж. Станислас прочел ее мысли! «Дом Воан». От миссис Б. она слыхала, что мэзон по-французски означает «дом». Мэзон Воан.
— Я бы хотела поехать в Париж. Стать настоящей модисткой. Кутюрье.
— Что ж, Ада, мне нравятся мечтатели. Посмотрим, что мы можем сделать.
Ада закусила губу, чтобы не взвизгнуть от радости.
Станислас сел, обхватил руками колени. А потом указал на густой папоротник справа.
— Смотри, — тихо произнес он. — Олень. Крупный.
Ада проследила за его взглядом. Не сразу, но она разглядела животное в зеленых зарослях: гордо посаженная голова, свежие шишки на лбу, из которых вырастут рога.
— Они отращивают их весной, — пояснил Станислас. — По побегу на каждый год жизни. У этого к концу лета будет не меньше дюжины отростков.
— Надо же, — удивилась Ада.