Да какая разница, где они и куда попали? Ада не знала, где находится Бавария, и не желала знать. Все, чего ей хотелось, — сбежать или умереть. Пусть ее пристрелят, разорвут на части, лишь бы не мучиться здесь. Но она была слишком слаба, чтобы бежать, и слишком напугана.
В палатах им не разрешалось разговаривать ни друг с другом, ни с кем-либо еще. И пусть не в тюрьме, но они были заключенными, дармовой рабочей силой, охрана не спускала с них глаз. Дом для престарелых был крупным учреждением, но предназначенным только для мужчин, бывших армейских офицеров и отошедших от дел людей с доходными профессиями, непростых людей, способных платить за услуги. Сюда приходили и здоровые мужчины, вдовцы по большей части, не умевшие наладить быт после смерти супруги и не желавшие нанять экономку. В их распоряжении была уютная гостиная, просторная столовая и обширная оранжерея с выходом на свежий воздух. Немощные постояльцы были много старше, их размещали в больничном корпусе. Охранники являлись в палаты, тыкали в монахинь дубинками, орали на них и на работавших там женщин, полек с нашитой буквой «П» на обтрепанной одежде. Польки мыли полы в палатах, стирали постельное белье, копали могилы и работали на огороде.
— Вежливость ничего не стоит, — объявила сестра Бригитта на одной из вечерних проповедей. — Пусть нам и не позволено разговаривать с ними, но польские женщины — такие же пленные, как мы. Они попали сюда не по своей воле, их превратили в рабынь. Поэтому улыбайтесь им. Уступайте дорогу. Кивайте при встрече. Помните, им страшно и одиноко не меньше, чем нам.
И даже больше, догадалась Ада, когда полька начала лихорадочно оглядываться, не заметил ли охранник внимания к ее персоне, а потом мелко затрясла головой: не надо, нам станет только хуже; не навлекайте на нас беду.
Монахиням поручали вывозить кровати с больными стариками в сад — пусть себе греются на солнышке и дышат свежим воздухом. Летом было жарко, но сейчас, в октябре, температура по ночам опускалась ниже нуля. В их чердачной комнате отопление отсутствовало, и каково же нам будет зимой, задавалась вопросом Ада, со сквозящим оконцем нараспашку и одним одеялом на человека.
— Нам повезло, что мы не погибли, — повторяла сестра Бригитта, — и заняты делом. Ленивцы — дьяволу пожива.
Стариков кормили хорошо. Ходячие пациенты помогали заключенным выращивать овощи на огороде, но СС забирало большую часть урожая, оставляя больнице крохи. Прикованных к постели лежачих кормили с ложечки жидкой пищей. Монахини ели капустный суп с клецками, и Ада толстела.