Ада засучила рукава, перекинула сантиметр через шею, утыкала булавками наплечник и взялась за работу. Не должна ли она испытывать благодарность? К герру Вайсу. Разве он не сделал ей щедрый подарок, направив ее сюда?
К трем часам платье безжизненно свисало с манекена. Фрау Вайс не появлялась весь день. Даже если манекен — точная копия ее фигуры, человека куклой не заменишь. В платье надо походить, вдохнуть жизнь в полую форму, и тогда ткань станет единым целым с телом и кожей.
Ада прислушалась. За дверью было тихо. Ада стянула через голову наплечник, сбросила тяжелую рясу, потом нижнюю юбку, сорочку и поежилась, оставшись только в коленкоровых панталонах. Тишина. Ада вышагнула из панталон и мигом натянула платье, расправляя воротник, разглаживая корсаж на груди. Искусственный шелк бальзамом лег на кожу, тончайшей гладью обвился вокруг бедер. Ада встала на цыпочки, имитируя каблуки, сделала один пируэт, второй. Зеркала в комнате не было, и она не увидела себя с распущенными волнистыми волосами в муаре, то сверкающем, то темнеющем под вечерним солнцем. На этом фоне ее кожа казалась еще светлее, а молодость еще наивнее, она словно окунулась в свою прежнюю жизнь, где правили бал элегантность, красота и свобода, в ту жизнь, какой она могла бы быть, не повстречай Ада Станисласа. Вытачку надо чуть убавить, иначе будет сборить. Воротник идеально расположился на плечах, заканчиваясь там, где начинался рукав. Ада ощупала спину. Переставить крючки здесь и здесь.
Снаружи раздались голоса. Ада замерла. Потом впопыхах стащила с себя платье, влезла в сорочку и панталоны. Мужские голоса, слов не разобрать. Теперь быстро: нижняя юбка, ряса, пояс, дважды обернутый вокруг талии. Наплечник надевать не стала. Он только мешает. Подняв платье с пола, Ада села за швейную машинку. Голоса смолкли в отдалении.
Пока она меняла иголку в машинке и вставляла нитку, пальцы у нее дрожали. Если бы ее застукали в платье, то наказали бы, и очень сурово. Она разгладила швы, обметала их, снова повесила платье на манекен, подправила рукава, чтобы не морщили, и занялась подолом. Будь у нее органза, Ада, подшивая подол, проложила бы ее между слоями ткани, и юбка колыхалась бы словно под дуновением легкого ветерка. Тогда в елочку, Ада, в елочку. Крючки и петли, пятнадцати достаточно. Свет за окном мерк. Воткнув вилку в розетку, Ада зажгла единственную лампочку над столом. Горела лампочка тускло, и Ада поднимала шитье поближе к глазам, иначе ничего не разглядеть. Последняя глажка, на подол сильно не давить. Под столом она нашла коробку с плечиками и повесила платье на рейку на стене вместо картины.