На первой фотографии она сидела в баре в темных зеркальных очках, особенно нелепых в окружавшем ее полумраке, и с видимым наслаждением затягивалась сигаретой. Вероятнее всего, она не знала, что ее фотографируют.
На втором снимке была та же девушка — уже не в баре, а на роликах. Бледно–голубые, вытертые на коленях джинсы и футболка цвета хаки. Волосы собраны в хвост.
На третьем — девушка в кожаной куртке на подпольном рок–концерте. Не считая идиотской куртки, на ней была выцветшая черная футболка, а в руке она держала кружку с пивом. Рот у нее (или все–таки у меня?) был открыт. Наверное, она смеялась — или, может, подпевала исполнителю. Одной рукой она приобнимала за плечо другую девушку, с короткой русой стрижкой. Правда, та была одета несколько приличнее, а лицо у нее было недовольным — ей, наверное, не слишком нравился концерт. Я ощутила к ней живейшее сочувствие. Ума не приложу, как меня занесло в такое место. Простоять весь вечер грохоте и толчее, да еще и с кружкой пива — это уже слишком.
Я начинала понимать, почему мои родители не захотели показать мне эти снимки. Они знали, что мне не понравится то, что я здесь увижу, и пытались уберечь меня от разочарования.
На следующем развороте девушка была на митинге «Зеленых». Мало того, что в кадр, как назло, попал кусок их флага, так вдобавок прямо на ее — моей!! — щеке был нарисован символ их движения — зеленый клеверный листок. Несколько долгих, как часы, секунд я ошарашено таращилась на снимок. Боже мой, я что, была как–нибудь связана с «Зелеными»?.. Как мой преподаватель–гей? Как те придурки, в которых все швырялись помидорами?! От подобного предположения мне стало страшно. Оказаться как–то связанной с «Зелеными» — это немногим лучше, чем внезапно заболеть проказой. Если вдруг об этом кто–нибудь узнает — от меня сейчас же отвернутся все мои друзья. Я превращусь в изгоя и уж точно никогда не получу нормальную работу.
Если этот снимок кто–нибудь увидит, люди в жизни не поверят, что теперь я вовсе не сочувствую «Зеленым»!
Я поспешно вытащила его из прозрачного кармашка и разорвала напополам. Потом еще напополам. Потом разорвала напополам каждый из остающихся кусочков. Это меня немного успокоило, но не совсем. Нет никаких гарантий, что эта компрометирующая фотография существовала только в одном экземпляре. Может быть, она была не только у меня, но и у кого–то из знакомых из «той» жизни. Никакой симпатии к ним я в ту минуту не испытывала. И потом, можно себе представить, что это за люди, если они ходят на митинги «Зеленых» и фотографируют на них своих друзей!