— Толкнуть хочешь? — улыбнулся Кочан.
— Есть пацаны, возьмут.
— По сто тридцать.
— Давай, — Белов полез за деньгами.
— У меня сейчас нет, приходи через час в Большой Кондратьевский.
— Где там?
— У седьмого дома.
— Давай. Я бы и папирос у тебя взял тоже, пачек десять.
— Могу и больше.
— Больше завтра, сейчас при себе денег мало.
— Я бы тебе папиросы по четыре червонца продал.
— Завтра, а сегодня возьму немного.
Кочан исчез, растворился в толпе, штурмующей кассу с табличкой: «На сегодня все билеты проданы».
У Белова в запасе был целый час. Он вышел на темную улицу. Метель прекратилась. На остановке ожидала трамвая толпа народа. Сугробы почти закрывали окна маленьких, вросших в землю деревянных домов.
Белов зашел в автомат и позвонил Кузину.
— Кочан назначил мне свидание в Большом Кондратьевском через час. Придет с товаром.
— Твое решение? — спросил Кузин.
— Я думаю, надо брать.
— Давай.
В типографии пахло керосином. Запах этот особенно резко ощущался в холодном воздухе наборного цеха. Линотиписты работали в шерстяных перчатках с обрезанными концами пальцев. Иногда они прерывали работу и клали руки на теплый кожух машины, отогревая их.
— Холодно, — сказал директор типографии, — у многих начинается ревматизм и радикулит. Но люди работают в три смены, выполняем фронтовые заказы.
В цехе непривычно горели пятисотсвечовые лампы. После светящих вполнакала муровских малюток Игорю казалось, что он попал в царство света.
— Литеры, интересующие вас, изготовлены на третьем линотипе.
— Это на котором?
— А вон в углу.
Игорь и директор подошли к линотипу. На нем работала молоденькая девушка, укутанная в толстый платок.
— Нина Силина, комсомолка, стахановка, лучший наш работник.
— Она одна печатает на нем?
Директор усмехнулся:
— На линотипе не печатают. Но вам простительно. У них молодежная бригада. Три девушки. Прекрасные девчата, я вам скажу. Трудятся заинтересованно, умно. Борются за звание фронтовой бригады. Я за них головой отвечаю.
— Уговорили. А как у вас охраняется типография?
— Нормально, ВОХР.
— Оружие у них есть?
— А как же.
— Пригласите начальника.
Начальник охраны вошел в кабинет и вытянулся на пороге.
— Разрешите?
— Проходите, пожалуйста, садитесь.
Начальнику охраны было далеко за шестьдесят, но чувствовалось, что форму он носит давно. Гимнастерка сидела на нем с особым, строевым щегольством. Синие галифе ушиты по фигуре, сапоги подогнаны по ноге. На зеленых петлицах теснились белые начищенные кубики.
«Бывший военный», — подумал Муравьев.
Человек сел, внимательно поглядел на Муравьева.