Ничего себе участок отхватил этот адвокат. Дачка, сарай, сад. Летом здесь, наверное, красота. Ворота были заперты.
Никитин распахнул калитку и крикнул:
— Петя, погуди им!
За забором хрипло заревел клаксон. Никитин вразвалку зашагал к дому, на ходу цепко поглядывая на забранные ставнями окна, на массивную дверь, на стекла террасы, перетянутые бумажными крестами.
Дом молчал. Никитину не нравилось это. Он был как ростовая мишень на белом снегу. В любую минуту утреннюю тишину мог разорвать выстрел... А там... Не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз, как любил говорить его товарищ из Тульского угрозыска.
Но пока ничего, до крыльца дойти дали.
Клаксон ревел. Никитин кулаком забарабанил в дверь.
— Чего тебе? — спросил голос за дверью.
Значит, стояли, следили за ним, но не выстрелили. Значит, наживку сглотнули.
— Я тебе, между прочим, не нанялся, — заводя себя, заорал Никитин, — ты тут сны видишь, а я вам уголь вози.
— Чего орешь? Какой уголь? — так же спокойно спросили за дверью.
— Какой?! Черного цвета, — рявкнул Никитин. — Давай открывай ворота или я его на улице выброшу.
Он полез в карман, вытащил накладную.
— Распишись и сам таскай, мы тебе не нанялись.
За дверью молчали.
Никитин вновь полез в карман, вынул газетную бумагу, сложенную книжечкой, махорку, лихо скрутил самокрутку.
— Дай спички, хозяин. — Никитин оглянулся и увидел идущего к даче Муравьева, он нес в руках совковую лопату.
— Ну чего они? — крикнул Муравьев.
— Спят, падлы. Давай сгружать на улице. — Никитин закончил фразу матом. — Так дашь ты спичку или нет?
— Кто уголь прислал? — спросил за дверью другой голос.
— Слепые. ВОС. Не хочешь брать, распишись.
Загремела щеколда. Дверь распахнулась. На пороге стоял человек в свитере, похожий на квадрат.
«Слон», — понял Никитин.
— Где расписаться? — спросил Слон.
— Дай спичку.
Слон полез в карман, достал коробок, протянул Никитину.
Никитин схватил протянутую руку, почувствовав под свитером стальную упругость мышц, и, падая, потянул Слона на себя. Они покатились с крыльца, и Никитина словно припечатала к земле тяжесть чужого тела.
Он увидел, как Никитин, падая, потащил за собой здорового амбала, увидел открытую дверь и, вытащив пистолет, бросился к крыльцу.
За спиной его взревел мотор полуторки, раздался удар, заскрипели ворота. Он обернулся на крыльце и увидел Никитина, прижатого к земле, и финку в поднятой руке его противника, которая вот-вот должна опуститься.