— Понятно, — отвечает Брамин, и, пока Оаким отвлечен таким образом, крохотная зеленая искорка падает с кончика трости поэта на шею Оакима сзади.
Он шлепает себя по шее и чешет ее.
— Что?
— Местное насекомое, — говорит поэт. — Давай продолжим наш путь к двери.
Дверь открывается перед ними, когда поэт стучит по ней тростью, а часовые засыпают от короткой вспышки зеленого пламени. Оаким и Брамин идут вперед к центру города.
Найти храм очень легко, войти в него — совсем другое дело. Здесь, перед самым входом, стоят часовые, опьяненные наркотиками.
Они смело подходят и требуют, чтобы их впустили.
Восемьдесят восемь копий наружной охраны нацелены на них.
— Публичного восхищения не будет до дождя перед заходом солнца, — сообщают им.
— Мы подождем.
И они ждут.
Когда на закате начинается дождь, они присоединяются к процессии мокрых молящихся и входят в храм.
Пытаясь пройти дальше, они тут же натыкаются на трехсот пятьдесят двух опьяненных наркотиками стражников с копьями, которые охраняют вход во внутренний храм.
— У вас есть жетоны поклонников внутреннего храма? — спрашивают их.
— Конечно, — говорит Брамин, поднимая трость.
В глазах капитана они, видимо, являются обладателями таких жетонов, потому что им разрешают войти.
Затем, подходя ближе к Святая Святых, они задерживаются офицером во главе пятисот десяти опьяненных наркотиками стражников с копьями.
— Кастрированы или не кастрированы? — вопрошает он.
— Конечно, кастрированы, — отвечает Брамин красивым сопрано. — Освободи нам дорогу.
Глаза его сверкают зеленым светом, и офицер отступает.
Войдя внутрь Святая Святых, они видят пятьдесят стражников и шестерых странных священников.
— Вот они, на алтаре.
— Как мы добудем их?
— Желательно бы украсть, — говорит Брамин, протискиваясь ближе к алтарю, — до того, как начнется показ службы по телевизору.
— Как мы их украдем?
— Может быть, нам удастся подменить их на наши башмаки и выйти в них отсюда?
— Мне это подходит.
— Тогда предположим, что их украли пять минут назад?
— Я тебя понимаю, — говорит Оаким и наклоняет голову, будто произнося молитву.
Служба начинается.
— Хайль, Башмаки, — шепелявит первый священник, — носящиеся на ногах…
— Хайль! — поют остальные пятеро.
— Хайль, хорошие, добрые, благородные и благословенные Башмаки!
— Хайль!
— …которые появились у нас из хаоса.
— Хайль!
— …просветить наши сердца и окрылить наши души.
— Хайль!
— О, Башмаки, которые поддерживали человечество на заре цивилизации…
— Хайль!
— …Бесподобные пропасти, окружающие ноги…
— Хайль!
— Хайль! Чудесная, удивительная кожа!
— Мы восхищаемся вами!