Я больше не просыпалась, пока в семь тридцать не зазвонил будильник. Настроение было радужное, я даже поймала себя на том, что распеваю в душе:
— Это был сон, сон, сон, всего лишь дурной сон! — С чего это ты так счастлива? — постучал в дверь Роджер.
— Просто радуюсь, что проснулась! — прокричала я сквозь грохот струй. — Счастлива, что живу на свете в такой чудесный день!
Нашла в дальнем конце полки бутылку с гелем для душа, налила на губку. Этот гель я купила сто лет назад — случайно услышала слова одной женщины, будто бы он возбуждающе действует на ее мужа. На Роджера, правда, гель такого эффекта не оказал. «Пахнет как жидкость от насекомых», — заявил он. Я поднесла губку к носу и глубоко вдохнула. Пахнет, как секс среди хвойного леса. Великолепно.
Я забросила Пита в школу и направилась к Черному озеру. Увидев дом, я затаила дыхание. Что, если сон был в руку и Мэри в самом деле исчезла? Или вовсе не было никакой Мэри? Но не успела я выбраться из машины, как дверь распахнулась и она радостно замахала мне. Я помахала в ответ своей новой лучшей подруге.
— Миссис Райан! Миссис Райан! Я так и думала, что вы сегодня приедете! И вот вы здесь!
На ней были джинсовые шорты и черная футболка, которую я сто лет назад купила на распродаже. На футболке красовалась надпись: «Я рыбак, вот и вру». До сих пор не могу понять, зачем я ее купила, — при том, что ни разу в жизни не ловила рыбу. Футболку Роджер отвез в «приют» вместе с кучей других вещей. Наверно, у Мэри весь шкаф забит барахлом, которое я покупала ни с того ни с сего и ни разу не надела.
Мэри потащила меня в дом.
— Типпи окотилась!
Она провела меня за руку мимо моей мазни в кухоньку. В доме пахло жареной едой и чистящим порошком. Кошка, лежавшая на боку в картонной коробке из-под обуви, тускло прищурилась на меня. Шестеро крошечных котят тыкались ей в живот.
— Мэри, — я набрала в грудь побольше воздуха, — я хочу тебе сказать одну вещь.
Она уселась на корточки у коробки и гладила Типпи по голове.
— Хотите котеночка?
— Нет, солнышко, не хочу. Послушай, нам надо поговорить.
— А кукурузы хотите? С чаем!
— Роджер мой муж. Мы женаты очень давно, очень.
Я наблюдала за ее реакцией.
— Мой Роджер? Роджер Тисдейл? Мой муж?
— Да.
Я достала из бумажника фотографию, свадебную. Мэри поднесла ее к самому носу.
— Это не мой Роджер. Мой старше. И не такой толстый.
— Он так выглядел раньше, Мэри, — вздохнула я. — С тех пор он постарел, сбросил вес. Это он, поверь мне.
Она покачала головой и скрестила руки на груди.
— Это не он. Не может быть.