Маурисьо. Совершенно серьезно. Какая-то птичка… Какая бы она чудесная ни была, ей никогда не сравняться с артистом.
Изабелла. Тогда, значит, ты, правда, веришь, что искусство важнее, чем жизнь?
Маурисьо. Это всегда так. Посмотри на тот палисандр, там в саду. Он теперь значит что-то, потому что от него тень, и он цветет. А завтра он умрет, как умирают деревья: стоя и молча, и никто не вспомнит о нем. Вот если бы его написал великий художник, он жил бы вечно. Ты еще что-нибудь хочешь спросить?
Изабелла. Нет, ничего. Это все, что я хотела знать. (Идет к лестнице)
Маурисьо. Постой! До сих пор я указывал на ошибки. Будет несправедливо, если я не скажу об удачах.
Изабелла. Удачи тоже были? Ну что ж, это неплохо.
Маурисьо. Особенно: этот трюк, чтоб не играть на рояле, раненая рука.
Изабелла. А… Тебе понравилось?
Маурисьо. Я бы и сам не сделал лучше. Чем ты нарисовала кровь? Помадой?
Изабелла. Помадой.
Маурисьо. Я сразу догадался. Поздравляю! (Пожимает ей руку. Изабелла вскрикивает, отдергивает руку) Что с тобой?
Изабелла. Ничего… так, нервы. (Идет к лестнице)
Маурисьо резко останавливает ее и сдергивает повязку.
Маурисьо. Постой! Ты, правда, порезала руку?
Изабелла. Мне не пришло в голову, как еще можно. Ведь ложь надо придумать. А правда — это легко. Спокойной ночи. (Завязывает руку и идет по лестнице)
Маурисьо. Ты не обидишься, если я тебе кое-что скажу?
Изабелла. Говори.
Маурисьо. У тебя слишком много сердца. Ты никогда не будешь настоящей актрисой.
Изабелла. Спасибо. Это самое лучшее, что ты сказал мне за сегодняшний вечер. (Идет по лестнице, останавливается) А ты не обидишься, если я тебе тоже кое-что скажу?
Маурисьо. Говори.
Изабелла. Если когда-нибудь исчезнут все деревья, и останется только одно… я бы хотела, чтобы это был тот палисандр… Спокойной ночи, Маурисьо.
Маурисьо. До завтра… Марта-Изабелла. (Опершись на перила, смотрит ей вслед)
Наверху бьют часы.
Картина первая
Та же комната. Прошло несколько дней. Вечер. Сцена пуста.
Телефонный звонок, входит Хеновева. Маурисьо спускается по лестнице.
Хеновева. Алло! Что? Да нет же, сеньора, вы опять ошиблись. Не стоит.
Маурисьо. Кто это?
Хеновева. Ошиблись номером. Вот уже третий раз — один и тот же голос.
Маурисьо. Что-нибудь на линии. Кого спрашивают?
Хеновева. Да улицу Аромос два, четыре, четыре, восемь. Подумать только, совсем в другом конце!
Маурисьо берет яблоко из вазы, вытирает рукавом и ест.
Сеньору что-нибудь нужно?
Маурисьо. Нет, спасибо.
Хеновева. А то я принесу ножик и тарелку.
Маурисьо. Что вы! Если его резать и есть на тарелке, это будет блюдо. А так — это неживая природа. Натюрморт.