.
Что эти скандинавы делали в северных лесах, становится ясно по более поздним историческим свидетельствам. С великого Ага-Базара в Булгаре мусульманские торговцы уезжали на север, чтобы встретиться со своими коллегами из русов, продававших прежде всего рабов и меха, а также янтарь, мед и воск. Те же товары шли и византийцам в X веке, и, возможно, в свое время скандинавы пришли на юг и восток Балтики, чтобы собрать эти плоды северных лесов. За вычетом рабов, это классический пример того, как в Античности функционировала торговля на дальние расстояния, несмотря на стоимость и издержки транспортировки. Скандинавы были способны получать товары в одной экологической зоне – субарктическом севере, где жестокий холод заставляет животных обзаводиться пышным мехом такой густоты, что все южные животные страдали бы от перегрева, – и продавать их в другой по высоким ценам.
У нас нет источников тех лет, которые сообщали бы о том, как именно скандинавские торговцы в VIII веке добывали свои товары, но более поздние письменные памятники проливают свет на эту загадку. Работорговля, естественно, была сопряжена с насилием. Рабы, как правило, добровольно не предлагают свои услуги. И опять письменные источники сообщают нам важные сведения. Арабские географы указывают, что русы регулярно нападали на балтоязычные прусские племена, обитавшие близ востока Балтики, и менее сильные восточные славяне жили в страхе перед своими соседями – более могучими западными славянами[573]. О том, что этот страх явно был тесно связан с деятельностью работорговцев, говорит тот факт, что арабские серебряные монеты находят у славян к западу от Вислы, но не к востоку. Между зоной, где действовали русы, и регионом западных славян находится пустая территория (см. карту 20). Должно быть, именно из этих земель увозили большинство несчастных жертв, которым предстояло попасть на мусульманские рынки.
Другие товары они вполне могли получать в результате более добровольного сотрудничества. Судя по данным из исторических источников, кожи и меха, добываемые в северных лесах и продаваемые потом скандинавскими купцами, нередко называются данью. Это слово намекает на элемент принуждения, и эта теория находит подтверждение. Одна история появляется в повествовании IX века Житие святого Ансгара, христианского миссионера в Скандинавии, где описывается набег шведов на куршей на юге Балтики, которые перестали платить оговоренную дань. И, как явствует из источников, скандинавы в России облагали данью славянские племена, оказавшиеся в пределах их политической орбиты. Дань могла взиматься и по шкале микроэкономики. Во вставке к англосаксонскому переводу Орозия, выполненному при дворе короля Альфреда (и, возможно, им самим), рассказывается о разговорах короля с путешественником Оттаром (Охтхере). Оттар регулярно плавал на север вдоль западного побережья Норвегии со своими спутниками и получал меха, птичьи перья, китовую кость и веревки для кораблей, свитые из шкур тюленей и китов в качестве дани от лапландцев (саамов), живущих за арктическим кругом. Оттар работал в Северной Норвегии, а не России, но есть причины полагать, что скандинавские торговцы в тех землях тоже без колебаний прибегали к мерам принуждения