— Знаешь что… Иди-ка ты вниз. Ишь, чего удумал, мешать мне! Сам просил, чтобы я тебя нарисовала, а теперь возмущаешься. Или ты думаешь, что у меня не получится?! Хочешь сказать, что я никудышный художник?! А вот это мы сейчас увидим!
Лика подошла к дверному проему, опустила Пантелея на пол и закрыла дверь, оставив рыжего возмутителя спокойствия за порогом. Вернувшись к рисунку, Лика прислушалась. Кот продолжал мяукать и даже начал царапать дверь, пытаясь протиснуться в узкую щель над полом.
— Не ори! — сказала Лика. — Ты хорошо получишься, я обещаю!
И она аккуратными движениями стала рисовать своего любимца. Сначала на рисунке, возле дома, возникло обычное оранжевое пятно, а когда девочка поработала черной краской, то появились очертания глас, носа и усов. Довольно улыбнувшись, Лика отошла на пару шагов назад и посмотрела на результат своих трудов. С рисунка на нее смотрела уменьшенная копия Пантелея, который, находясь за дверью, теперь хрипло и протяжно выл. Он перестал царапаться, его голос звучал все тише, пока, наконец, не пропал вовсе. Лика подошла к двери и открыла ее. Кот лежал на полу и смотрел на хозяйку своим грустными, влажными глазами.
— Ну, ты чего, Пантюша? Ты не заболел часом? — она взяла его на руки и поспешила вниз по лестнице. — Ба! Кажется, Пантелей заболел!
Протопотав по ступенькам, девочка вбежала в комнату. Бабушка сидела в старом кресле и смотрела телевизор.
— Ба! — подбежала к ней Лика, держа на руках кота. — Пантелей… это, заболел, кажись!
Бабушка поправила очки и положила книгу на пол.
— Кажись… Что за слово такое? Кажется. Надо правильно говорить, и чему вас в школе учат?!
— Ой, — отмахнулась Лика, — Кажись или кажется — ситуацию это не изменит. Ему плохо, как не говори. Вот!
Она протянула кота бабушке. Та взяла его и, положив на колени, стала гладить и разговаривать с ним.
— Что с тобой, старичок случилось. Ты чего такой вялый?
Пантелей действительно выглядел так, словно прошел пешком из одного конца деревни в другой миллион раз. Его лапы казались безжизненными, как у игрушечного зверя, и только хлопающие глаза говорили о том, что он живой. Даже хвост и тот перестал дергаться.
— Пантюша, какую же ты заразу подхватил? Может чумка[7]?! — бабушка подняла очки на лоб.
— Может ангина?! — предположила Лика. — Или кошачий грипп? Птичьего быть не может, потому как вороны пропали куда-то.
Бабушка тяжело вздохнула и встала с кресла, уложив на него Пантелея.
— Ты его не трогай пока, Ликушка. Пусть отлежится.
— Хорошо, ба. — Она встала на колени и поцеловала кота в лоб. — Поправляйся, давай! Я буду у себя в комнате, приходи, если что…