«Что же я наделала?!» — пронеслось в ее голове, — «Это я виновата!».
Она резко встала и прильнула к рисунку:
— Прости меня, Жанночка, прости, милая моя сестренка! Я что-нибудь придумаю, обязательно! — Лика стала расхаживать по комнате, пытаясь вытереть слезы, которые никак не хотели заканчиваться и продолжали литься в три ручья.
«Только бы бабушка меня не увидела», — думала она, — «Начнет спрашивать, почему я реву, а что я ей скажу? Что? Ой, беда-беда!».
Пантелей сидел посреди комнаты и наблюдал за девочкой, провожая ее взглядом. И когда Лика, в очередной раз, проходила мимо него, то он бросила ей на ноги, вонзив острые коготки. Из царапин, что остались в результате этого нападения, показались капельки крови.
— Ай! Ты что, с ума сошел?! — крикнула девочка, — Посмотри, что ты наделал? А если у меня начнется заражение крови и я умру?! Блин…
Лика выскочила из комнаты и затопотала по скрипучей лестнице. Спрыгнув с последний ступеньки, она нос к носу столкнулась с бабушкой.
«Как некстати!»
— Ты чего вся зареванная? — обеспокоенно спросила женщина.
— Да, — махнула рукой девочка, думая, что же ответить, — Пантелей оцарапал, вот!
И она показала на полученные раны, отправляясь в ванную комнату. Смывая кровь теплой водой, Лика подумала:
«Как ловко у меня получилось. Вовремя меня кот оцарапал. А вдруг…», — Она наморщила лоб, — «Вдруг он специально это сделал, чтоб я смогла скрыть настоящую причину своих слез?!»
Лика закрыла кран, вытерлась махровым полотенцем и повесила его на крючок.
— Иди завтракать, горе луковое, — позвала бабушка, и девочка направилась к столу.
Пантелей уже занял свое обычное место, на стуле, и преспокойно намывал хвост.
— Спасибо тебе! — прошептала Лика и погладила кота по голове. — Ты молодец. Прости, что накричала на тебя!
Толи ей показалось, то ли Пантелей действительно промурлыкал «не за что», но так или иначе Лика улыбнулась и села рядом с ним. Бабушка как раз принесла завтрак. Лика с прищуром посмотрела на нее, а та сказала:
— Тебя за язык никто не тянул. Просили? Получите! — и она поставила перед внучкой тарелку манной каши, да не обычную, а самую глубокую, какая только была в доме.
— Хорошо, что не тазик! — Лика взяла ложку, вылила в тарелку все варенье из розетки и, даже не моргнув глазом, стала есть ненавистную кашу, попутно размышляя.
«Что же теперь делать? Я ведь так и не угостила Жанну пиццей, которую бабушка сегодня сделает. Теперь приходится есть эту кашу-малашу! Да, ёксиль-моксиль!».
Лика так увлеклась своими мыслями, что пронесла ложку мимо рта, и каша стекла ей на футболку.