Похоже, он хочет что-то сказать, но не решается.
— Да?
— У вас есть друзья, — тихо произносит Тоул и нерешительно улыбается. — Мы не такие тупицы, какими вы нас считаете. Ваша жена… Мы знаем, что у нее было что-то с тем черным. Город у нас небольшой, Брюс, и очень белый. Как ни скрывай, люди все равно заметят. Но, как я уже сказал, у вас есть друзья. Мы заботимся о своих.
Его слова доходят до меня не сразу, а когда доходят, то чуть не сбивают с ног. Я ощущаю себя манекеном, которого проверяют на прочность.
— Вы хотите сказать, что знали… все это время… вы…
— Ничего не говори, Брюс, — твердо останавливает нас Тоул. — Я не должен ничего слышать.
Он отворачивается, раздвигает тюлевые занавески и смотрит в окно. Потом переводит взгляд на меня.
— Иногда лучше оставить все как есть. Репутации, моральный дух, карьеры… ставки высоки. Бывает так, что, выиграв мелочь, проигрываешь по-крупному. Мы, к сожалению, не способны предвидеть долгосрочные последствия наших действий. С другой стороны, у нас и других проблем хватает. Так что с этим можно и не спешить.
Он усмехается.
Правила для всех одни. Я пытаюсь улыбнуться, но лицо остается неподвижным, как будто мне перерезали все лицевые нервы и мышцы.
— Знали бы вы, Брюс, сколько времени я потратил на Джеки Трент. Эта таинственная особа просто не давала мне покоя. — Он смеется и качает головой. — Однажды в баре я услышал, как Боб Херли сказал вам: «Они все просто ёбаные Джеки Трент». Я решил, что Джеки Трент реально существующая девушка, имеющая отношение ко всей этой истории. Чего я только ни делал, чтобы выйти на ее след. А потом выяснил, что Джеки Трент — вымысел, речевая фигура, живущая только в профессиональном сленге полицейских.
— Да… Джеки Трент…
Слова отдаются эхом в голове и сами собой слетают с губ.
— Так или иначе, я сыт этим по горло. Кстати, Брюс, в отношении вас я ошибся. Видите ли, у меня пропал один документ личного характера. Из кабинета. Какой-то мерзавец украл рукопись и стер файл. У меня были определенные подозрения.
Он смотрит на меня и пожимает плечами.
Мы знаем, что по нашему лицу ни о чем не догадаешься, потому что оно как будто окаменело.
— Боюсь, на какое-то время я поддался паранойе. Всех проверял, повсюду искал следы. Я имею в виду тот наш разговор по поводу Инглиса; вообще-то мне наплевать, какие у него сексуальные предпочтения. Но вы держались хорошо, надо отдать должное. Так или иначе, сам сглупил — такого рода вещи не стоит держать на работе. Я, знаете ли, писал кое-что в перерывах, когда выпадала свободная минутка. Иногда оставался в управлении допоздна, вечерами там тихо, не то что дома. Я думал, что, может быть, вы… ну… ладно, не важно. Видите ли, Брюс, я сочиняю сценарий, в основе которого расследование убийства на расовой почве. Разумеется, дело Вури служит лишь фундаментом, детали мне приходится придумывать самому. В моем сценарии расследованию препятствует коп-расист, у которого есть личные мотивы… оставить преступление нераскрытым.