— Соси, блядь, не то твой старик узнает, что ты трахаешься с ебаным наркодилером!
Да да да да.
Сосет, сосет как надо… старается… ангелочек… а… ааа… ааааааааа…
— Да… глотай!
Из меня прет газ, даже в глазах першит. Вот это мощь!
Она сосет и глотает, не сплевывает. Я вот-вот вырублюсь, но продолжаю накачивать. Где-то в районе затылка нарастает напряжение, кровь тяжело стучит, как будто кто-то бьет в основание черепа лопатой, но конец уже близко, и мой хуй упирается в стенку ее горла. Она хрипит, но я крепко держу ее голову, пока не выплескиваю все. Вынимаю, убираю инструмент в штаны, застегиваю ширинку и отступаю, оставляя ее наедине со слезами.
— Вот теперь мы в расчете, цыпочка, до следующего раза. Держись подальше от этой дряни. — Я улыбаюсь, помахиваю перед ней пакетиком с «экстази» и убираю его в карман. — И передай папаше привет от Брюса Робертсона.
Я подмигиваю и стряхиваю с ее плеч чешуйки омертвелой кожи.
Мне был нужен он, а поимел я тебя, куколка.
Выхожу в коридор — пусть девочка как следует пропитается запахом карри, «гиннеса» и спермы. Рэй Леннокс предупреждает Окки, что тот должен сообщать нам о маневрах паршивцев вроде Алекса Сеттерингтона и Упыря Гормана. Бедняга Окки. Такой громадный молот упал на такой маленький орешек, но спорт есть спорт, в удовольствии себе не откажешь, да и время скоротали.
Мы уже собираемся уходить, когда Рэй поворачивается к Окки.
— И оставь себе эти таблетки. Мне они ни к чему. Попробовал разок, но эффекта никакого. Слишком расслабляют, хочется всем улыбаться. В моей игре такие не годятся. Хотя тоже наркотик.
Он смеется.
Окки испуганно кивает.
— Тебе надо поучить ее работать языком, — смеюсь я и киваю в сторону спальни.
Качая головами и хохоча, мы уходим. За дверью бьем друг друга по рукам.
Прикольный парень этот Рэй. Если бы все в полиции были вроде него, работать стало бы куда легче.
Уик-энд! Ухожу пораньше; не возвращаться же в управление, где Драммонд начнет нести чушь насчет двух телок, которые отлично знают, что Сеттерингтон и Горман были с компанией в клубе, но пытаются выгородить их, подкидывая всякие небылицы и стараясь увести следствие в сторону.
Я дома. И не один, а в обществе Фредди Меркьюри и Кайли Миног. Кайли Миноуг. Можно говорить что угодно о том, как она поет и как держится на сцене, но она — куколка. Вот бы в полиции работали такие птички, как Кайли, а не овчарки вроде Драммонд. Или уж хотя бы те пташки, которые нравятся Стейси; они бы тоже сошли.
Скажи, кто тебе действительно нравится? Кто твои любимые? Кэрол поворачивается и саркастически смотрит на нас: глупый вопрос.