Эраст Петрович нахмурился, готовясь вступиться за честь мадемуазель Литвиновой, но в его заступничестве здесь, кажется, не нуждались.
Подбоченясь, банкирская дочка презрительно бросила подполковнику:
— Скотина! Животное! В морду захотел, как Храпов?
Бурляев стал стремительно багроветь и, дойдя до совершенно свекольного колера, рявкнул:
— Евстратий Павлович, рассаживайте арестованных по саням и везите в предвариловку!
— Стойте, господин Мыльников, — поднял палец статский советник. — Никого увозить я не п-позволю. Я специально отправился сюда, чтобы проследить, будут ли соблюдены во время операции установления законности. К сожалению, вы ими пренебрегли. На основании чего задержаны эти люди? Явного преступления они не совершили, так что арестование по факту очевидного з-злодеяния исключается. Если же вы намерены совершить арест по подозрению, то необходима санкция. Давеча господин Бурляев сказал, что Охранное отделение по части розыска городским властям не подчиняется. Это правильно. Но производство арестов относится к сфере, подотчетной генерал-губернатору. Как полномочный представитель его сиятельства приказываю немедленно освободить задержанных.
Чиновник повернулся к арестантам, ошарашенно слушавшим его сухую, начальственную речь и объявил:
— Вы свободны, господа. От имени князя Долгорукого приношу вам извинение за неправомерные действия подполковника Бурляева и его подчиненных.
— Это неслыханно! — проревел Петр Иванович, цветом лица напоминающий уже не свеклу, а баклажан. — Да на чьей вы стороне!?
— Я на стороне з-закона. А вы? — поинтересовался Фандорин.
Бурляев развел руками, словно бы не находя слов, и демонстративно повернулся к статскому советнику спиной.
— Забирайте Литвинову и едем, — приказал он агентам, а сидящим показал кулак. — Смотрите у меня, говядина! Всех наперечет знаю!
— И госпожу Литвинову придется отпустить, — мягко сказал Эраст Петрович.
— Да ведь она в меня стреляла! — вновь развернулся подполковник, недоверчиво уставившись на чиновника особых поручений. — В должностное лицо! Находящееся при исполнении!
— Она в вас не стреляла. Это раз. О том, что вы должностное лицо, знать была не обязана — вы ведь не представились и мундира на вас нет. Это д-два. Про исполнение вам тоже лучше не поминать. Вы даже не объявили, что производится арест. Это три. Выломали двери, ворвались с криком, наставив оружие. Я бы на месте этих господ принял вас за налетчиков и, будь у меня при себе револьвер, без разговоров открыл бы огонь. Вы ведь могли принять господина Бурляева за б-бандита? — спросил Эраст Петрович барышню, смотревшую на него с весьма странным выражением.