— Узнать о бессмертии.
— Но вы-то сами, в конце концов, бессмертны или нет?
— Кажется, — сказал Нар, покраснев. В его голосе прозвучала нотка явной неуверенности.
— Что значит «кажется»? Это слово меньше всего подходит, когда речь идет об абсолютном. По-видимому, вы оговорились.
— И да, и нет. Ведь прошло всего три недели, как я подвергся бессмертизации. Я еще не вполне освоился с новым состоянием своего организма. Привыкаю.
— А сколько времени вам понадобится, чтобы привыкнуть?
— Годков сто или двести. Не знаю. Во всяком случае, не три недели.
— А почему вы так медлили с субмолекуляризацией? — Голос Главного Субмолекулятора стал металлическим и отчужденным.
— Я ведь журналист. У меня не было свободного времени. Я должен был описывать это великое событие, беседовать с людьми, перешагнувшими через порог временного и природного и приобщившимися к бесконечности.
На лице Субмолекулятора появилась брезгливая гримаса.
— Ради всего святого, только без метафизических выспренностей. Бесконечность! Зачем эти громкие и пустые слова, когда речь идет о земном и обыденном?
— Вы считаете субмолекуляризацию обыденным явлением? — В голосе Нара опять появилась нотка неуверенности, непонимания, опасения, что его высмеивают.
— А чем же вы мне рекомендуете ее считать? Чудом? Запомните, дорогой. Чудо — это явление единичное, исключительное. Оно похоже на эксперимент, удавшимся только самому экспериментатору, и всего один раз. Оно не поддается проверке. Чудо не может иметь массового характера. Запомнили? А теперь скажите, сколько людей, по вашим данным, подверглось субмолекуляризации?
— Двадцать три миллиарда. Все население планеты, включая зону Луны, Марса и больших космических станций.
— Ну, положим, не все население. Не следует так округлять. Не обошлось и без исключений, нашлись люди, которые не пожелали.
Журналист вскочил, протестуя.
— Мне неизвестны такие факты, не хочется верить. Неужели нашлись люди…
— Не торопитесь осуждать их, Нар. Я тоже принадлежу к их числу.
Лицо журналиста покрылось крупными каплями пота. Ему стало холодно. Ему всегда становилось холодно, когда он был очень возбужден. Он достал из кармана портативного робота, записывающую машинку, вбирающую в себя мысли, эмоции, звуки, все, что можно вобрать и отразить, воспроизвести.
— И об этом я могу поведать читателям «Квантовой Зари»?
— Разумеется, можете, Нар. Но я не советую. Все станут сомневаться. А исправить уже поздно.
— Абсолютно поздно?
— Абсолютно, Нар.