- Нет, не было времени.
- Вот, я принесла тебе кое-что, - она пододвинула ко мне чизбургер, кучерявую картошку фри и кофе. Чизбургер был с беконом. Все то, что я любил - она не забыла.
- Спасибо, - сказал я, откусывая кусочек. - Ммм...Бекон делает все вкуснее.
Она разворачивала одну из тех маленьких, хрустящих тако, и я рассмеялся.
- Что? - спросила она.
- Ты до сих пор ешь эту гадость?
Алексис шутливо ткнула меня в плечо.
- Это не гадость! Лишь потому, что однажды ты переел их и заболел, еще не значит, что они не вкусные.
- Не напоминай мне, - простонал я. - Черт, не могу поверить, что ты это помнишь.
- Конечно. Я помню все, малыш.
На мгновение я перенесся снова в старшую школу, на одну из тех сумасшедших приключенческих ночек. Мы всегда заканчивали вечер в закусочной, опьяненные любовью и музыкой, молодостью, а Алексис всегда звала меня "малыш".
Мы продолжили есть, но все мои чувства полностью заполнило ее тело, находящееся рядом со мной. Я не чувствовал вкус еды;только она: дышащая, живая и настоящая. Не призрачное воспоминание, а находящаяся рядом со мной.Хотя сердце все еще болело, сидеть рядом с ней было так естественно, словно мир становился прежним. Словно я сделал большой глоток воздуха после того, как надолго задержал дыхание.
Я хотел продолжить разговор, состоявшийся в машине, но не был уверен, как вернуться к нему, чтобы не столкнуться с очередным спором.
- Твои родители сходят с ума от того, что ты покинула Принстон?
Так. Это вполне безопасно.
- Они были разочарованы, особенно отец, но они были и рады тому, что я вернулась в Калифорнию. До тех пор, пока они не увидели тату и волосы. Тогда они захотели отречься от меня.
- Могу поклясться, что они не преминули поблагодарить меня за это, - ее родители всегда ненавидели меня, я входил в рок-группу и у меня были татуировки, и вообще оказывал "плохое влияние".
- Уверена, они бы этого хотели. А как насчет твоих родителей?
Я смял в кулаке обертку от бургера.
- Я почти не разговариваю с ними.
Мы были в старших классах, когда мои родители развелись, и мы с Джаредом посреди их грязного разбирательства. Наши родители судились за все: деньги, дом, даже за каждую разбитую лампу в гараже. Каждый из них пытался настроить нас против второго родителя, рассказывать о них, выбирать, но мы не стали. Конечно, Джаред держался лучше, чем я. Я же был зол на все и всех, желая выместить гнев на чем-нибудь, чтобы забыться.
После того, как я стал воровать и мою идиотскую задницу не поймали копы, мои родители заставили меня понервничать. Мой отец постарался доказать, что моя мать не способна заботиться обо мне. Моя мать списывала все на наркотическую зависимость отца и все его интрижки. Меня втягивало сильнее и сильнее, ненавидел их обоих, ненавидел себя, хотел, чтобы все это закончилось. Ночью я постарался заглушить боль с помощью наркотиков и алкоголя. Вот тогда Джаред сумел как-то убедить родителей позволить ему взять надо мной опеку до восемнадцати лет.