— Я понятия не имею, мэм, — сказал он и сделал попытку проскользнуть мимо нее к выходу. Тут Маргарита поразилась самой себе — так порывисто она преградила Кейси путь и вынудила его остановиться. Раньше она ни за что бы не отважилась на такой бесцеремонный поступок. Но все лишения и испытания, которые довелось пережить ей с Джеффри, и жизнь, протекающая под пристальным взором общества, — все это заставило Маргариту понять: есть ситуации, в которых приказывать не в пример выгоднее, чем подчиняться.
— Мистер Кейси, я была бы вам весьма признательна, если бы в дальнейшем ваша нога никогда не ступала в мой дом.
— Точнее, сарай, мэм.
— Может быть, но при все том это ни больше ни меньше как мое временное жилище. Вы не имеете права вторгаться сюда без моего на то позволения. Даже если вас попросил об этом — ни капли не считаясь со мной — мой муж.
— Да, мэм, — вновь произнес Кейси. Сухо и неприязненно.
И, наблюдая, как он распахнул дверь и размашистой походкой пошел прочь, Маргарита поняла, что ей не суждено приобрести друга в лице Джима Кейси.
Воодушевленная своим собственным пылом, стараясь сделать хоть отчасти пригодным для жилья то, что отныне должно было стать ее домом, Маргарита трудилась не покладая рук, пока не сгустились сумерки. Она щедро усыпала соломой голый земляной пол и настежь отворила громадную дверь — в надежде впустить в помещение хоть немного свежего воздуха и выветрить застоявшуюся в нем вонь. Затем она устроила в погребе нечто вроде гостиной, использовав для этого ту скудную мебель, что привез с собой Брэм; на сеновале же соорудила два спальных места.
Она обнаружила, что глубоко изумлена: неужели Джеффри, окажись он здесь, и вправду смог бы жить в этом… хлеву? О, Господи, конечно же, нет! Мальчик, находившийся на границе между жизнью и смертью, жадно ловивший каждый глоток свежего воздуха, боровшийся с кашлем и простудой, нуждался в настоящем доме. В доме с прочными стенами и мягкой постелью; в доме, где можно готовить горячие обеды; в доме со множеством каминов, наконец.
Маргарита оставила попытку приспособить над окном мешок из-под муки в качестве занавески. Невидящим взором уставившись вдаль, она спрашивала себя: сколько же должно пройти времени, прежде чем корабль, который доставит ее сына, прибудет в доки? Она знала, конечно, насколько заботливы ее родные и Жоли. Наверняка они окружили мальчика вниманием и лаской и предупреждают каждое его желание… и тем не менее на Маргариту нахлынула волна острой тоски, утешить которую она могла, лишь собственной персоной ухаживая за Джеффри.