Брэм стал медленно клонить ее к земле, и Маргарита не воспротивилась этому. Он опустил ее на ложе из осенних листьев, источающих пьянящий аромат, и вновь страстно и настойчиво стал целовать ее. Маргарита все так же покорно подчинялась ему. Затем Брэм овладел ею, и она в полной мере возвращала ему его объятия, понимая, что никогда прежде, с их первой брачной ночи, она не была готова отпустить себя на свободу с этим человеком. Что-то непонятное, необъяснимое происходило сейчас между ними, — какая-то неизведанная дотоле буря чувств, которая не могла пройти бесследно. Теперь они должны были либо вновь воссоединиться… либо расстаться. На этот раз навсегда.
Когда страсть его была утолена, а тело — пресыщено любовью, Брэм приподнял голову, и это движение заставило Маргариту посмотреть на него.
— Ты понимаешь, Маргарита? Теперь ты меня понимаешь?
Ее тело ныло, болело и, казалось ей, вот-вот рассыплется на части. Но Маргарита не решилась прервать Брэма. В этой ситуации это было бы неуместно.
— Ты понимаешь меня, Маргарита?..
Она хотела отрицательно покачать головой, притвориться равнодушной, но не смогла. Несколько лет Брэм Сент-Чарльз прожил в созданном им самим аду. Маргарита могла лишь молить Бога о том, чтобы ее мужу и впредь удавалось перебороть себя, чтобы он смог обрести привычный для него уклад жизни и отыскать в этой жизни свое место, занять какую-то нишу. Не только для себя — для них обоих.
Но сильнее всего она молилась о том, чтобы Господь позволил ей найти способ поведать мужу, как она боролась за выживание, — лихорадочно и настойчиво. Не ради себя одной, нет.
Ради их сына.
Брэм покинул Маргариту весьма неожиданно. Пробормотав что-то о множестве скучных, но неотложных дел, он помог ей наскоро привести в порядок одежду, затем одарил ее еще одним быстрым взглядом, словно собирался ей что-то сказать, и стал спускаться с холма. Вскоре фигура его исчезла в сгустившихся сумерках.
«Я могла бы пойти за ним», — подумала она. Да, она могла бы последовать за Брэмом, чтобы убедиться в правдивости его слов, но у нее не было сил. После их долгого спора с Брэмом Маргарита чувствовала себя как выжатый лимон. Сколько всего случилось за последние дни! Сколько всего произошло за последние годы…
«Что ты собираешься делать?» — прозвучал голос в глубине ее души. Она приехала сюда, исполненная ненависти к Брэму, готовая препираться с ним, превращать его жизнь в кошмар, пока он не сдастся и не позволит ей уехать. Но произошедшее только что сбило ее с толку. Больше ей не хотелось отравлять Брэму существование и настаивать на своем отъезде, — не потому, что за время пребывания в Солитьюде ее взгляды на жизнь переменились. Нет. Она просто не могла — и не хотела — этого делать. Мало-помалу Маргарита начинала осознавать, что Брэм и без того достаточно наказан — не столько ее уходом от него, сколько всем тем, что произошло после.