Улегшись в постель, она прислушивалась к каждому шороху, который мог бы выдать местонахождение Брэма. Если бы не ворох одеял рядом с ней, Маргарита никогда бы не подумала, что после всего случившегося Брэм решится вернуться домой.
Домой. Так странно было применять это название к амбару… Маргарита по-прежнему была убеждена в его полной непригодности для жилья, хоть он и стал на какое-то время их с Брэмом приютом. Вряд ли она смогла бы провести здесь всю зиму. И еще она решительно отказывалась жить под одной крышей с животными — все равно, с двуногими ли, с четвероногими.
Повинуясь внезапно нахлынувшему на нее чувству, она отбросила прочь груду одеял и села на кровати, обхватив руками колени. Затем вскочила и, наспех всунув ноги в комнатные туфли, разметав по лестнице клочки сена, торопливо спустилась вниз.
Брэм уже уехал. Отлично. Воспользовавшись этим, она может привести себя в порядок, прежде чем он вернется. Пусть она отправилась спать только в корсете и ночной сорочке, сшитой из любезно предоставленной Брэмом занавески, но она не собирается встречать рассвет не умывшись и с непричесанными волосами.
В телячьем стойле на одной из балок, нацепленное на крюк, висело металлическое ведро. Маргарита сняла его и поспешила к выходу. Но, сделав только один шаг, она остановилась. Глазам ее предстало неожиданное зрелище.
Возле насоса, из которого хлестала струя воды, стоял Брэм. Под струю было подставлено ведро, до краев наполненное ледяной водой; руки Брэма были погружены в самую глубину ведра. Он пригоршнями выплескивал воду себе в лицо, на руки и на шею.
Маргарита застыла как вкопанная, машинально отметив, как осеннее солнце бросает свой отблеск на его мокрую кожу. Отчетливо, рельефно проступали каждый мускул, каждое сухожилие, каждая косточка… Не в силах отвести взгляда, она зачарованно смотрела на сверкающие, будто частички алмазной пыли, мельчайшие капли воды. Ее дыхание участилось, за что она мысленно тут же выругала себя. Это был верный признак ее слабости. Черт возьми! Она ведь не девочка-подросток, у которой перехватывает дыхание от одного только вида обнаженного мужского торса. После их странного «воссоединения» она по крайней мере раз десять видела Брэма без рубашки.
Но то было совсем другое. Теперь же, после стольких лет, Маргарита никак не могла заставить себя отвернуться.
Бесшумно поставив ведро на землю, она прислонилась к дверному косяку, стараясь держаться так, чтобы оставаться незамеченной — и в то же время самой и дальше наблюдать за Брэмом, насколько это возможно. Она завороженно наблюдала за тем, как он подставляет голову под мощную струю воды, как затем энергично встряхивает волосами, стараясь вытрясти из них все до единой капли влаги… как приглаживает темную густую поросль на руках… О, эти руки — сильные и в то же время нежные…