Чем ближе он подходил, тем больше кого-то напоминал. Я заволновался.
Увидев перед собой необычного зверя, мальчик застыл, издав удивленный возглас. В ответ мой хвост дружелюбно вильнул — «не бойся».
Мальчик сделал вперед еще несколько медленных шагов, и я увидел на его груди блестящий алмаз на золотой цепочке.
Это был мой с Лисаной сын, в чем я не сомневался.
— Приветствую тебя, о, зверь, — сказал, остановившись передо мной мальчик. — Я Уваата, — приложил к груди ладонь. — Будем друзьями.
— Гаф-ф! — басовито ответил я, протягивая ему лапу.
А затем мы пошли по косе, в ту сторону, где была деревня.
Тихая речная волна замывала наши следы на песке, а в моих ушах торжественно и всепобеждающе звучала песня
Ветер ли старое имя развеял,
Нет мне дороги в мой брошенный край,
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня, не разглядишь меня,
Друг мой прощай…
Я уплываю, и время несет меня с края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели
Друг мой прощай. Знаю когда-нибудь,
С дальнего берега давнего прошлого,
Ветер весенний ночной,
Принесет тебе вздох от меня.
Ты погляди, ты погляди, ты погляди,
Не осталось ли что-нибудь после меня,
В полночь забвенья на поздней окраине,
Жизни твоей, ты погляди без отчаянья.
Ты погляди без отчаянья.
Вспыхнет ли, примет ли облик безвестного,
Образа будто случайного,
Примет ли облик безвестного образа,
Будто случайного…
Это не сон, это не сон,
Это вся правда моя, это истина.
Смерть побеждающий вечный закон,
Это любовь моя, это любовь моя,
Это любовь моя, это любовь моя…
За открытым окном лоджии, в которое от близкого озера лилась ночная прохлада, спал столичный мегаполис.
Сидя у мерцающего экрана компьютера и завершив правку лежащей передо мной рукописи, я скопировав текст для отправки.
После этого набрал электронный адрес одного известного издательства, прикрепил к нему файл и еще раз пролистал страницы.
Бандероль, с рукописью в кожаной обложке, доставила мне почта России, а местом отправки значилось: КНР. Округ Тибет. Лхаса.
Когда я вскрыл упаковку и открыл обложку, на титульном листе увидел свой московский адрес, исполненный собственной рукою.
«Что за черт?» — мелькнуло в голове, и я стал листать страницы.
Там, моим же почерком, было написано то, что изложено выше. Только в дневниковом варианте.
Прочтя за ночь все записи, я сначала подумал, что сошел с ума и утром навестил знакомого психиатра.
Тот, осмотрев пациента и проведя несколько тестов, сказал, что пока нет. Воспринимаю все адекватно.
Вернувшись домой, я прочел дневник еще раз, начиная что-то понимать, за исключением иероглифов.