- Не огорчайся, Василий, но я уже не люблю тебя больше.
- Неправда!
- Это правда, Вася! Я уже говорила тебе в Москве. Мне тяжело с тобой. Что-то давит, как чугун.
- Не переменить ли мне фамилию?
- Ну, как камень. Мне очень тяжело, когда мы вместе. Я не могу быть с тобой долго.
- Но почему?
- Не знаю.
- Давай разберемся. Ты не можешь простить, что я тогда...
- Давно забыла! Об этом не надо. Ладно, Василий, давай разбираться... Скажи мне только по правде, для чего ты живешь? Какая цель у тебя?
- Гм... Построение коммунизма во всем мире.
- Какие насмешливые и колючие стали у тебя глаза. Ты циник, Василий!
- Какая ты дура, Таиска! Набили тебе мозги.- Он ухмыльнулся.- Я ж тебе предложение делаю, а ты сразу мне устную анкету. В школе, что ли, вас так натаскали? Приходилось мне присутствовать на приемных экзаменах в институт... Такой низкий культурный уровень и такой высокий идейный удавиться можно! Все эти высокие слова - чепуха на постном масле! На самом деле каждый живет для себя, для своей семьи и в жизни ищет только успеха да благополучия. И прикрывает это высокими словами. На собраниях выступают, а ты на самом деле так думаешь. Потому ты и есть дура. Но я тебя и дурочку люблю! Я вышла на крыльцо. Комаров не было. Дул ветер. Я села на ступеньки. Василий вышел вслед за мной, сел рядом.
- Что же будем делать? - спросил он уныло.
- Расставаться, Василий. Не могу понять, зачем тебе именно я?
- Ты меня освежаешь, как утро, как ветерок, Таиска! Не представляю, как я буду жить без тебя... Я бы мог обмануть... Прикинуться дурачком. Но учти, я тебя не обманывал никогда. Я - весь тут! Полюби меня черненьким, а беленького всякая полюбит.
Я не выдержала и заплакала.
- Ну, не плачь, я завтра уеду. Все-таки я еще буду ждать тебя год, два, три... не знаю сколько. Подумай! Потом, наверно, женюсь. Если решишь позови меня.
- Я... не позову.
- Ну, ладно, не плачь. Завтра ведь уезжаю. Чего еще там! Разве я тебе причинил зло?
- Нет.- Слезы у меня так и лились. Носовой платок я оставила в сумке и вытирала слезы подолом широкой юбки.
- Зачем ты юбкой-то? Эх! - Он вытащил носовой платок и сам вытер мне слезы со щек и подбородка.
Мы долго сидели, обнявшись на прощанье. Шумели на ветру сосны. Василий рассказывал о своих ребятишках, о работе, о людях, которые его окружали. По безмолвному договору мы не касались больше острых тем.
Когда он далеко за полночь собрался уходить, я неожиданно для себя сказала:
- Если хочешь, оставайся до утра. Это ведь не имеет значения.
Он с любопытством посмотрел на меня и вдруг улыбнулся добро и хорошо. Мы стояли посреди комнаты.