До ста лет кора у ели гладкая, бронзовая, словно кожа здорового загорелого юноши; хвоя зеленая, сочная; крона густая - ветер треплет ее, как волосы. После ста двадцати пяти лет кора трескается, на ней появляется серый налет. К ста пятидесяти годам кора делается чешуйчатой, крона изреживается, появляются мертвые ветви. К ста восьмидесяти годам чешуя укрупняется, трещины превращаются в глубокие непрерывные борозды, кора - мертвенно-серая. К двумстам годам кора как пепел, хвоя - как пепел, на искривленных сучьях утолщения у разветвлений, похожие на ревматические суставы стариков...
Надо научиться спокойно воспринимать это, а то слишком больно.
Я отошла и еще раз посмотрела на старую ель. Все же она была прекрасна: гордая, несгибаемая. Величаво и торжественно держала она свои ветви. А хвоя отливала серебром, совсем не пеплом. И старая ель определенно радовалась солнцу и ветру - жизни. И ей тоже, наверно, казалось, что это еще пройдет и она снова будет цвести и плодоносить. Может, действительно пройдет? Какие причины вызывают старость дерева? А что, если дереву помочь?
Весь день заполнен трудом. Каждые полкилометра мы останавливаемся для научно-исследовательских наблюдений. У каждого свои обязанности.
Стрельцов берет пеньковую промасленную веревку-лот и приступает к промерам реки - ширины и глубины. Кузя кидается искать щуп (который всегда почему-то теряет) для взятия образцов донных грунтов. Кузя описывает речное русло.
Я начинаю с белого диска для определения прозрачности воды, затем измеряю скорость течения, температуру воды и воздуха, скорость ветра, облаков, записываю визуальные наблюдения. Мария Кирилловна, по существу, продолжает свою работу лесничего: ее интересует только состояние леса. Ярышкину мы отдали ботанизирки для растений, папки для гербаризации, фильтровальную бумагу, в которую заворачивать растения, и он теперь совмещает обязанности рабочего экспедиции и внештатного ботаника.
Работа, что называется, кипит; кто освобождается раньше, помогает другому. Вечером, после ужина, я обобщаю наблюдения товарищей, заполняю полевой дневник.
Погода стоит жаркая, знойная, ни разу не выпал дождь, и все время дует ветер из пустынь Азии - горячий и сухой.
Комаров почти нет. Мария Кирилловна говорит, что в этих местах вообще гнуса мало, лишь кое-где по низинам да болотам. И такая тишина! Только стрекот кузнечиков, крики птиц да рокот патрульного самолета лесной авиации. Все лето тайгу обрабатывают гербицидами и стимуляторами. Воздушная лесная служба обрабатывает даже "белые пятна", куда еще ни один лесничий не заезжал.