Какое-то время в аудитории стояла тишина. Но вот поднялась первая рука. Это был наш Фома.
– Слушаем тебя, радость наша! – сказал, обращаясь к семинаристу, батюшка Михаил.
– Я думаю так: что если люди плохие могли себе позволять на поле боя своего рода преображения и чары, как, например, вспыхнувший лес или поле, на котором располагались наши рати, то почему же и русскому богатырю по его молитвам не помогать светлым силам добра…
– Умничка… – произнес монах. – Ведь здесь все зависит от того, на что и с какой целью используются дарованные нам Спасителем таланты. Но сначала обозначим нечто важное: итак, оборотни. И те, что были при Одине, и те, что спасали Рим… Это лишь те, кто был подвергнут наказанию Господнему, те, кто был рядом, но отпал от Творца. Их превращение в тварь, а именно в волков, теперь обернулось для них необходимостью служить людям. Причем твари, присягнувшие темным силам, имеют определенное количество такого рода обращений, за которым наступает их собственный распад. А вот на волков, помогающих силам добра и света, это ограничение не распространяется. Именно об этих волках и написаны почти все наши сказки. И в основном это не люди, как вы понимаете, а падшие ангелы. Хотя есть еще и те, кто обращен в оборотня уже темными силами. Дьявол и в этом пытается конкурировать с Творцом. В связи с этим я хотел бы рассказать вам уже не о былинном богатыре, а об одном реальном случае, который поведала мне моя бабушка. Этот рассказ все же не столько об оборотнях, а более о человеческой душе и вере.
Итак… Россия, начало XIX века. Деревенскому юноше Николаю Зворыкину шел 19-й год, когда он с ружьем в руках в погоне за подстреленным зайцем на окраине барских земель натолкнулся на строящийся в лесу домик… Да и не домик вовсе, а пока лишь сруб… Но больно уж красивый да ладно обструганный… Так аккуратно и с любовью на барском дворе редко кто творил…
А потом познакомился и с работничком, который этот домик рубил. Да и не только рубил, но и сам ставил, и не домик то был вовсе, а часовенка…
Звали его Семен. И был он слепеньким. С самого своего рождения бела света и красна солнышка не видел…
Но слышал, как старушка одна матушке его наказывала: вот построит твой сын часовенку Богу – в тот же год и прозреет… Матушка тогда еще дивилась: как же он, слепой, строить-то сможет? Но ничего старушка на тот ее вопрос не ответила…
Так прошло тридцать три года…
И вот в самый праздник Пасхи вспомнились Семену слова той самой незнакомой старушки. Матушка его, правда, уже год как в сырой земле лежала… Взял тогда он топор, пилу, ковригу хлеба и, ничего соседям не сказав, ушел в лес…