– Это учебное заведение, – отрезала директриса и вдруг осеклась.
В раскрытой сумке мамы Оли лежало нечто лиловое и воздушное. Тонкие переплетения нитей таинственно мерцали. Этому изделию – чем бы оно ни являлось – не нравилось лежать свернутым в учительской сумке.
– Это что там у вас? – отрывисто спросила директриса, тыкая пальцем в лиловый секрет.
– Это шазюбль.
Какое нездешнее, диковинное название… От него так и веет соблазном, шепотом в темном будуаре и удушливым запахом королевских лилий.
– Он наподобие кардигана, только очень тонкий. Вот связала на пробу.
– И… чей он?
– Пока ничей.
Мама Оля отнюдь не была дурой. Она в мгновение ока достала сверток, легонько его тряхнула, и лиловое кружево хлынуло вниз, из бесформенной прелести возникли очертания рукавов и застежки на груди.
– Хотите примерить? Если вам понравится, я дарю его вам.
– Ну что вы… – замешкалась директриса, не сводя хищных глаз с пряжи.
Мама Оля невинно улыбнулась:
– Точно-точно. У вас на той неделе был день рождения, а я на больничном сидела и даже не поздравила.
Директрису не пришлось упрашивать дважды, она уже торопливо расстегнула пуговицы дешевого пиджака и осталась в простенькой белой блузке. Мама Оля помогла надеть шазюбль, аккуратно соединила застежку.
– Вы позволите? – спросила она у директрисы, указав на строгий пучок. И, истолковав пыхтение как согласие, распустила ее волосы.
– Где у вас тут зеркало?
– В шкафу.
Когда створка была распахнута, из зеркальной глубины вынырнуло отражение нестарой еще женщины, с приятным, хотя и утомленным лицом в обрамлении волны каштановых волос, привыкших к тугой прическе. Сквозь переплетение нитей фигура директрисы истончилась и вытянулась, и весь ее облик приобрел безмятежность и женственность.
Директриса порывисто вздохнула. Мама Оля знала, что такая вещица начальнице не по карману.
– Ну все, решено, дарю. С днем рождения, Вера Анатольевна!
Больше к этому вопросу не возвращались. Лиловый шазюбль с тех пор появлялся на плечах директрисы по особым случаям. А остальные учительницы, беря пример с начальства, очень скоро стали забегать к Ольге Васильевне и выведывать, что на этой неделе в ассортименте. Так в глазах дочери мама Оля еще больше стала напоминать фею-крестную, которой стоило только взмахнуть волшебным крючком, как любая замарашка была способна стать красавицей. Даже директор школы.
Чем старше становилась Мариша, тем сильнее сближались они с матерью. Возможно, это было связано с тем, что мама Оля как раз и не стремилась привязать дочь к себе, проконтролировать каждый ее шаг. «Если человек хочет сделать какую-нибудь головокружительную глупость, он найдет время, место и возможность. И никакая мама тут не помеха», – пожимала она плечами, выслушивая упреки подруг в том, что она дает слишком много свободы девочке-подростку. Марина могла идти гулять или остаться с ночевкой у подружки, при условии, что позвонит и в назначенный час предстанет перед родителями. А в школе она и так постоянно бывала на виду.